Новости науки
Открытие настенных изображений 145 лет назад в Альтамире, а потом и признание существования пещерного палеолитического искусства, практически сразу поставило вопрос о смысле деятельности по созданию рисунков, а следом и о занятиях человека в этих пещерах.
Долгие годы одна за одной проваливались и отметались разные теории поведения человека в украшенных подземных полостях. И если от вульгарной "магической" концепции отказ произошёл по влиянием работ С.Н. Замятнина и А. Леруа-Гурана уже в 1960-е гг., то полная несостоятельность идеи декорированной пещеры как места проведения подростковых инициаций окончательно продемонстрирована в последние десятилетия, хотя и это было очевидно специалистам достаточно давно, но без качественных аргументов сложно дискутировать.
За последние годы несколько научных групп, в основном, из Франции и Испании, начали публиковать серии результатов многолетних наблюдений и некоторых итогов исследований в пещерах с настенными изображениями с упором на многообразие следов деятельности человека в декорированных пещерах, которые в большинстве своём не использовались для повседневного проживания.
Важность подобных работ сложно переоценить – поведение человека современного антропологического типа в эпоху становления культурных норм и вне обычного хозяйственно-бытового контекста позволяет значительно расширить наши представления о начальных этапах развития и становления культуры и общества, включая вопросы взаимоотношений внутри одного коллектива между людьми разного возраста и пола, их сплоченности, серьёзно обсуждаемой социальной дифференциации, включая существование внутригрупповой иерархии, вплоть до бытования общественного или имущественного неравенства, а также существования практик выделения обществом талантливых людей и даже существования их поддержки и развития в молодом возрасте через своего рода "художественные школы". Обсуждение существования элит в обществе верхнего палеолита в последние годы, кстати, происходит достаточно активно и продуктивно: по следам дискуссий развиваются новые ответвления исследований имеющегося материала.
Существенным является и тот факт, что в отличие от подавляющего большинства стоянок, на которые охотники-собиратели возвращались время от времени, размывая чёткие следы повседневной жизни, в пещерах с настенными изображениями даже остатки хозяйственно-бытовых операций – подновления орудий, перекусов, организации подъема на другой этаж пещеры через провалы-колодцы и нанесение рисунков на высокие и труднодоступные поверхности стен, организации освещения и т.д. – всё это сохраняется в гораздо более чётком виде.
К огромному сожалению, число пещер с настенными изображениями, где сохранились бы и были исследованы в большом разнообразии достаточное количество следов деятельности человека, очень невелико. Таких подземных памятников – единицы. Одним из них является Капова пещера на Южном Урале, расположенная на территории Государственного природного биосферного заповедника "Шульган-Таш". Пещера представляет собой один из наиболее известных памятников с монументальной палеолитической живописью в Европе.
Среди представленных образов на стенах можно встретить таких ярких представителей фауны Ледниковой эпохи, как мамонт, шерстистый носорог, бизон, лошадь и, неожиданно, двугорбый верблюд. Особый интерес представляет фигура зооантропоморфа (существа, сочетающего в себе черты человека и животного, иногда – фантастического).
Рисунки на стенах пещеры были созданы около 17 000 – 19 000 калиброванных лет назад. Хотя одна из дат, полученная посредствам радиоуглеродного метода (28 тыс. лет назад), ставит вопрос о времени начала художественной деятельности в пещерах Южного Урала в верхнем палеолите, в частности о том, когда это происходило в точности — до или после максимума последнего оледенения.
С момента открытия в 1959 г. А.В. Рюминым настенных палеолитических изображений Каповой пещеры, последующих масштабных работ экспедиции под руководством О.Н. Бадера по выявлению, расчистке и описанию изобразительного ансамбля памятника, и продолжения исследований под руководством В.Е. Щелинского, к началу 1990-х гг. было известно о более, чем 50-ти явных изображений и их фрагментов.
Основной массив изображений Каповой пещеры составляют неидентифицируемые пятна красного пигмента, являющиеся частично размытыми фигурами, частично остатками стёртых рисунков, частично следами палеолитической изобразительной деятельности неясного происхождения.
В.С. Житенёвд.и.н.,
руководитель экспедиции
Одной из целей Южно-Уральской археологической экспедиции, в решении которой принимают участие студенты и аспиранты исторического факультета МГУ, является завершение каталогизации изображений и их фрагментов, основанное на современных строго научных методических и методологических принципах изучения пещерного искусства в археологическом контексте.
Значимым итогом работ экспедиции этого года стало открытие новых следов художественных практик на стенах пещеры, в том числе в местах, где ранее рисунков или их фрагментов зафиксировано не было.
Некоторые из найденных следов изобразительной деятельности представляют собой линии, проведённые пальцем, отпечатки пальца и, возможно, нижней части ладони. На ряде панно уточнено микростратиграфическое положение остатков намеренно стёртых изображений, поверх которых палеолитический художник нарисовал новые фигуры животных и знаки.
В 1960-1980 гг. в Каповой пещере были открыты несколько значимых участков деятельности человека. Это и следы нанесения рисунков на стены в виде просыпавшегося порошка краски, и её капли под изображениями, и ставший своего рода сенсацией в археологическом мире участок относительно кратковременного пребывания людей с очагами, оставленными каменными орудиями и украшениями, а также одной из немногих в верхнем палеолите предметов из обожжённой глины - чашечки, где, видимо, размешивали краску.
Всего к началу работы археологической экспедиции МГУ на памятнике были известны лишь единичные места со следами деятельности человека более 15 тыс. лет назад. В результате применения уже известных методик и их совершенствования в плане поиска следов деятельности человека в подземных полостях с настенными изображениями участниками экспедиции - студентами и аспирантами исторического факультета МГУ были обнаружены десятки участков с остатками палеолитического времени.
Общий анализ структуры следов деятельности человека в Каповой пещере, а значит и – во-многом – структуры самого подземного святилища по материалам исследований 2009-2019 гг., проводимых Южно-Уральской археологической экспедицией под руководством д.и.н., доцента кафедры археологии исторического факультета МГУ В.С. Житенёва, опубликован в одном из старейших археологических журналов – "L'Anthropologie". Символично, что эта обобщающая статья увидела свет в юбилейный год – год 65-летия открытия рисунков в Каповой пещере.
Результаты многолетних археологических исследований в Каповой пещере позволили сделать выводы об особенностях использования подземного пространства, о символической и хозяйственной деятельности людей в эпоху верхнего палеолита. Важным методом ведения исследования является отношение к полу пещеры и к ее стенам, с нанесенными изображениями, как к культурному слою палеолитической эпохи.
Посещения людей пещеры были кратковременными (что также подтверждается отсутствием остатков повседневной еды). Среди анализируемых следов пребывания человека в пещере присутствуют: следы кратковременных остановок, следы деятельности (ритуальной и хозяйственной), конструкций и предметов. К перечисленным группам проявлений человеческого пребывания относятся очаги, угли от факелов, скопления красочного пигмента, вымостки из камней, фрагменты намеренно обломанных сталактитов и сталагмитов, орнаментированные кости сурков, спрятанные кости животных и предметов каменной индустрии, украшения — из ископаемых поволжских/прикаспийских раковин, серпентинита, бивня мамонта и зуба оленя. Также были исследованы и определены основные маршруты людей, пользовавшихся пространством пещеры.
Важным источником информации для исследователей служат и изолированные от контекста культурного слоя отдельные предметы, кладики, следы манипуляций с костями животных, следы перемещения крупных камней, для чего требовались усилия не менее, чем двух-трех человек. А ведь кто-то должен был ещё и помогать с освещением подземного пространства.
Конечно, к группе следов художественной деятельности относятся и манипуляции с настенными изображениями – в том числе их подновление или попытки стирания со стен, а также скопления каплей охры под рисунками, частицы углей. В статье уделено внимание и сложному вопросу освещения в пещере.
Благодаря проведенным исследованиям были выявлены маршруты, по которым люди передвигались в пещере. Также исследователи приходят к следующим выводам: сбор и растирание материалов для краски в качестве приготовления было выполнено за пределами пещеры; существовали места для разной деятельности в залах пещеры, включая рисование изображений и в некоторых случаях их последующее уничтожение; выявлены места кратковременных остановок, не связанные с подготовкой краски и с нанесением изображения на стену, вероятно, для отдыха; места приготовления к рисованию со следами процесса нанесения рисунка на стену; площади, по культурным остаткам которых виден факт возвращения к настенному изображению и процесс его подновления; существует прецеденты создания «кладиков» с фрагментами костей крупных животных и кальцитовых натеков, редко – каменными изделиями палеолитическими людьми.
Таким образом, можно утверждать, что зафиксированы следы деятельности, которую вели группы людей с явной периодичностью. Многие из этих следов не могут быть однозначно разделены на символические практики и деятельность по её подготовке и обеспечению. Заметно переплетение обеих сфер в сознании верхнепалеолитических людей и в археологическом материале. Все это демонстрирует сложный способ использования пространства пещеры.
И если вернуться к вопросу о смысле деятельности людей именно в крупных пещерах с настенными изображениями, то можно с уверенностью сказать, что новое исследование является ещё одним подтверждением концепции "aggregation sites", т.е. декорированной пещеры как особого знакового места для осуществления коммуникации между разными коллективами охотников-собирателей верхнего палеолита. Прежде всего – взаимодействия социального, в которое было вплетена и символическая составляющая. Но очевидно, конечно, что это не единственная функция подземных святилищ, хотя и важная.
Работы в Каповой пещере будут продолжаться, а последующий анализ в лабораториях МГУ уточнит и расширит полученные в поле результаты.
На нашем сайте вы можете посмотреть и послушать выступления и лекции В.С. Житенева, посвященные изучению пещер Южного Урала.