|
|
Вопрос о характере обязанностей любого римского магистрата может рассматриваться в двух плоскостях: с точки зрения объёма полномочий или с точки зрения сроков их исполнения. Почти все исследователи, так или иначе обращавшиеся к изучению истории цензуры (в основном они проводили сравнительный анализ полномочий цензоров и других римских должностных лиц) отмечают гигантский, по сравнению с другими курульными магистратами, объём их власти в сфере potestas, как и то, что цензоров правильнее называть носителями ординарной власти [1].
Решение проблемы ординарности (или экстраординарности) какой-либо магистратуры требует в современной научной литературе ответов на два вопроса:
1. всегда ли магистрат (в данном случае - пара цензоров) избирался на полный срок и был ли срок его полномочий законодательно оформлен?
2. всегда ли этот срок оставался одним и тем же?
3. В.В.Дементьева предполагает, что экстраординарность не в вопросах компетенции, империя или потестас, но либо "срока полномочий, либо возможности опротестовать решение магистрата путём провокации или интерцессии". Так ли это?
Кроме того, следует иметь в виду, что "сам по себе годичный срок не есть признак только ординарной магистратуры... не является таковым и коллегиальность..."[2].
Из анналистической традиции нам хорошо известны как видимые побудительные причины учреждения цензуры, так и дата, и обстоятельства основания новой магистратуры: об этом мы подробно говорили выше. Консулы не справлялись с проведением цензов (Liv. IV. 8; Dionys. I. 74; Lyd. Magistr. I. 39, 43-44; Zon. VII. 19), к тому же далеко не каждая их пара удостаивалась наделением соответствующими полномочиями от сената. Эти обстоятельства делали проведение цензов и сопутствующих ему процедур (lustrum, lectio senatus) и обременительным, и малопочётным, второстепенным для cursus honorum занятием. Даже плебейские трибуны, как полагает Л.П.Кучеренко, не уловили серьёзности и масштаба изменений, внесённых сенатом в "конституцию" civitas в 443 г. (Liv. IV. 8) [3].
На наш взгляд, - наоборот, важность консульских полномочий по проведению цензов и магистратов, их осуществляющих, заставили сенаторов в ходе скрытой борьбы с консулами уменьшить их влияние и передать соответствующие функции подконтрольным ему магистратам. (Ведь в первые 60 лет Республики обычай проведения цензов высшими ординарными магистратами уже приобретал черты их "конституционного" права.)
Данные традиции позволяют нам видеть в первых цензорах магистратов ad hoc (на случай), то есть лиц, облечённых доверием сената для проведения определенного мероприятия - ценза. Полномочия люструма и lectio senatus тогда, очевидно, еще не входили в обязанности цензоров. Да и избраны они были из консуляров, не отмеченных никакими успехами ни на военном, ни на гражданском поприще.
Срок полномочий цензоров в 443 г., видимо, еще не был точно определён; однако возможно, что уже в этом году, может быть, одновременно с учреждением магистратуры, был принят специальный закон (более древний, чем lex Aemilia 434 г.), по которому цензорам вручались полномочия по проведению ценза сроком на пять лет (какая-то "lex antiqua" в речи трибуна Семпрония - Liv. IX. 34. 7; cf.: Сic. Leg. III. 3. 7). Таким образом, можно говорить о том, что цензура 443 г. - это некий эксперимент cената c целью распыления власти консулов.
Хотя у нас нет оснований полагать, что цензоры 443 г. справились с поставленной им задачей, - только при второй паре цензоров primum census actus est (Liv. IV. 22. 7), - через восемь лет было решено возобновить функционирование данной магистратуры, существенно ограничив цензорские полномочия полуторагодовым сроком, что и было сделано сенатским протеже диктатором Мам. Эмилием Мамертином в 434 г. (lex Aemilia de censura, первый хорошо известный закон о цензуре).
Тот факт, что теперь цензоры обрели совершенно определённые временные рамки для осуществления своих обязанностей, еще не говорит о включении их в число ординарных магистратов; lex Aemilia подразумевала лишь то, что теперь цензоры фактически выводились из-под контроля консулов и плебейских трибунов, ограниченных годовым сроком полномочий; естественным образом цензура становилась чуть менее почетной магистратурой, чем консулат (Zon. VII. 19), как вследствие длительности сроков полномочий, их экстраординарности, так и по объёму potestas; если, например, lustrum 465 г. проводили ещё консулы по подсказке понтификов (Fasti Capitolini; Serv. Aen. VIII. 183)[4], то в 434 г. эта важная для воинов процедура уже точно была выполнена цензорами (Fast. Cap.; Liv. loc. cit.).
Характерно и то, что реформа цензуры 434 г. была проведена диктатором - представителем экстраординарных магистратур, которые, как убедительно показала В.В.Дементьева, являлись ad hoc исполнительным органом cената. Можно предполагать и альтернативную точку зрения на причины принятия нового закона о цензуре в 434 г. и на роль диктатора в этих событиях: возможно, диктатор выполнял поручение cената, который посчитал необходимым приостановить таким образом срок полномочий цензоров, поскольку последние управились со своими делами (проведением ценза и люструма) за полтора года (напомним, что в 434 г. до н.э. ценз и люструм цензоры проводили впервые с 443 г.). Иными словами, закон 443 г. ещё не устанавливал сроков проведения ценза, предоставляя цензорам возможность самим определиться со временем; когда же это время стало известно, cенат посредством вмешательства диктатора установил, наконец, точный срок цензорских полномочий.
С 434 по 312 гг. цензура, уже будучи (с точки зрения объёма полномочий) экстраординарной магистратурой, наделяется всё большим числом функций за счёт консулов и понтификов: с конца V в. до н.э. мы наблюдаем рост влияния cura morum среди других обязанностей цензоров [5], в IV в. - cura operum locandorum (Liv. VI. 32. 1); тогда же цензоры получают право организации триб (Liv. VIII. 17. 11; IX. 20. 6), а не позднее 312 г. консулы теряют (в пользу цензуры) важнейшую свою функцию в сфере potestas - lectio senatus, превращаясь всё больше в чисто военных специалистов.
Таким образом, к концу IV в. до н.э. цензоры при поддержке cената сконцентрировали в своих руках основные функции исполнительной власти в гражданской области. Теперь полномочия цензоров частично пересекались даже с гражданской potestas консулов и преторов. Пользуясь полномочием по cura morum, они могли не только косвенно, к выгоде cената, повлиять на выборы высших магистратов, занося того или иного кандидата в "чёрный список" ignominiosi, согласно санкции nota censoria, но по той же nota перевести человека в разряд эрариев, сделав его показания в суде, завещания и так далее, - недействительными. Добавим, что уже для первой половины II в. до н.э. у цензоров зафиксировано право юрисдикции при решении вопросов о гражданстве (Liv. XLI. 9. 11). Ряд исследователей (П.Виллемс, Г.Де Санктис) полагали, что это право цензоров имело более древнее происхождение.
Вопрос о периодичности древнеримской цензуры. Уже в историографической обзоре мы обратили внимание на тот факт, что большинство исследователей XIX - первой половины XX вв., некритически оценивая сообщения Варрона, Цензорина и других древних авторов, и следуя устоявшемуся со времён Т.Моммзена мнению, считают, что цензы проходили с периодичностью раз в 5 лет, [6] а отклонение от этой "нормы", навеянной рассуждениями германской историографии о римской "конституции", - либо неточностями в хронологии изложения событий, либо - перипетиями сословной борьбы и внешними причинами [7]. Из монографии в монографию кочуют, без всяких ссылок, как общее место, утверждения о том, что "при сроке полномочий в полтора года цензоры избирались раз в пять лет"; эта же точка зрения принята издателями Советской Исторической Энциклопедии. Подобного рода утверждения, позаимствованные у западноевропейских учёных, приняли в отечественной историографии вид неоспоримо доказанных фактов. Так, в исследовании В.В.Дементьевой о консулярных трибунах опровергается гипотеза Т.Моммзена о том, что численность любой из коллегий этих трибунов не могла превышать шести человек. Приводя аргументы в свою пользу, исследовательница ссылается в том числе и на статью А.Драммонда, ещё раз повторившего тезис о чёткой периодичности ранних цензур. А поскольку самое утверждение А.Драммонда нуждается в доказательствах (а доказать можно лишь обратное) выводы В.В.Дементьевой, на наш взгляд, верные, могут быть поставлены под сомнение.
Для того, чтобы убедиться в том, что точка зрения А.Драммонда и его предшественников не соответствует действительности, достаточно обратиться к исследованиям К.-Ю.Белоха (1926), Р.В.Крэма (1940), Я.Суолахти (1963), Кл.Николе (1976), Я.Ю.Заборовского (1979, 1985) и других учёных, более или менее подробно рассматривавщих эту проблему. При изучении цензорских фастов и данных нарративной традиции, в которой пассажи, относящиеся к истории цензуры представлены вполне удовлетворительно, становится ясно, что сообщения Варрона, Цензорина и других античных авторов о пятилетнем временнум промежутке между цензами - не более чем неверное обобщение.
В итальянской (и не только) романистике (науке, исследующей римское право) представление о пятилетнем периоде цензуры (quinquennalis) сохраняется до сих пор. Однако итальянские правоведы, на наш взгляд, не видят различий между изучением отдельной правовой нормы и историей права как части Истории вообще. И если на западе не могут отказаться от неверного утверждения без того, чтобы не разрушить целостность всей концепции, то мы, в свою очередь, не можем следовать зарубежным теориям развития римских государственно-правовых институтов, если они не только не подтверждены источниками, но и прямо им противоречат.
[1] Исключения: Guarino A. Storia di diritto romano. Milano, 1990. P.111; Suolahti J. The Roman Censors. Helsinki, 1963. P.70; Заборовский Я.Ю. Римские цензы...// ВДИ. 1979. 4. С.41.
[2] Дементьева В.В. Римская магистратура военных трибунов с консульской властью М., 2000. С.89, 95 и 121.
[3] Кучеренко Л.П. Цензоры ... // Ярославль, 1993. С.27-28.
[4] Кофанов Л.Л. Обязательственное право в архаическом Риме. M., 1994. С.66.
[5] Ср.: Кучеренко Л.П. Сura morum римских цензоров // ... Сыктывкар, 1996. С.3 и слл.
[6] Понятия quinquennalis (пятилетний) и quinto quoque [anno] (каждый пятый [год]), на которых базируется мнение о том, что цензы проходили раз в пять лет, содержатся у следующих авторов, заметим, не знакомых с реальными событиями V-III вв. до н.э.: Varro VI. 2. 11; Cic. In Pison. V. 10; Cic. Leg. III. 3. 7; Censorin. I. 18. 13; Isid. Orig. V. 37. 3 etc.
[7] Заборовский Я.Ю. Указ. соч., С.53-55.
