|
|
История элейского полиса была тесным образом связана с историей Олимпийского святилища, территорию которого элейцы взяли под свой контроль, вероятно, еще в период "темных веков". Именно ввиду огромного значения Олимпийских игр для всех эллинов исторических времен в распоряжении современных исследователей, несмотря на отсутствие сохранившейся местной исторической традиции, имеются некоторые свидетельства, подчас противоречивые и отрывочные, но тем не менее отражающие внутреннюю историю Элиды в эпоху становления полисных структур. Среди важнейших свидетельств такого рода - сведения об изменении в составе и порядке формирования магистратуры, осуществлявшей подготовку и проведение Игр - магистратуры гелланодиков.
Античная письменная традиция об этом представлена сочинением Павсания (V. 9. 4-6) и дошедшими до нас в составе схолий и произведений позднеантичных лексикографов фрагментами "Элейской политией" Аристотеля (Fr. 492 Rose = Harpocr. s. v. 
= Etym. Magn. s. v. ), трудов логографа Гелланика Митиленского и элейского историка II в. до н.э. Аристодема (Schol. in Pind. Ol. III. 22; Harpocr. s. v. ).
Отчасти подтверждая друг друга, отчасти - дополняя взаимные лакуны, эти источники рисуют картину последовательно происходивших изменений числа лиц, осуществлявших руководство Олимпийскими играми, - по-видимому, начиная с рубежа VI-V вв. до н.э. их стали именовать гелланодиками, т.е. "эллинскими судьями" [1].
Согласно этой схеме, руководство Играми сперва всецело находилось в руках потомков Оксила и Ифита, легендарных элейских царей, из которых первый, по преданию, возглавил этолийское переселение в Северо-Западный Пелопоннес, а второй был восстановителем Олимпийских игр. Так продолжалось до пятидесятой олимпиады (580 г. до н.э.), когда из числа бросавших жребий элейцев стали избирать двух устроителей Игр. Во время семьдесят пятой олимпиады (480 г. до н.э.) гелланодиков стало девять, а через одну олимпиаду (472 г. до н.э.) их число увеличилось до десяти. В течение IV в. до н.э., согласно Павсанию, состав коллегии также неоднократно претерпевал изменения: во время сто третьей олимпиады (368 г. до н.э.) было избрано двенадцать гелланодиков, во время следующей (364 г. до н.э.) их число сократилось до восьми, а со сто восьмой олимпиады (348 г. до н.э.) была восстановлена прежняя численность в десять человек. Имеет существенное значение, что наши источники вполне единодушно указывают на то, что начиная с V в. до н.э. коллегия формировалась по одному человеку от каждой элейской филы. В источниках этот принцип впервые отражен в связи с изменениями 472 г. до н.э., но логично предположить, что это качественное изменение произошло еще в 480 г., когда состав коллегии увеличился сразу на семь человек. Это и все последующие изменения численности магистратуры, вероятно, отражают изменения административного деления элейского полиса, появление и исчезновение его структурных единиц.
Однако уверенная и однозначная интерпретация сведений о числе гелланодиков, особенно на раннем этапе истории Олимпии, сталкивается, во-первых, с проблемой достоверности и полноты этих сведений, а во-вторых, с тем обстоятельством, что, несмотря на повышенный интерес к истокам Олимпийских игр, вопрос о том, в какой мере мы можем доверять древним как относительно исторического начала Игр, так и относительно их первоначального распорядителя, еще далек от своего окончательного решения. Гипотеза, разделяемая, в частности, Э.Н.Гардинером, согласно которой, от времени Ифита и до 580 г. до н.э. праздником руководили два распорядителя - писейский и элейский, отталкивается от представления о намеренном умолчании восходящей к захватчикам Олимпии - элейцам традиции и подразумевает признание неаутентичными свидетельств Аристотеля, Страбона (и Эфора), Павсания, Юлия Африкана и, несмотря на наличие в ней вполне логичного предположения о необходимости для элейцев учитывать интересы писейских общин, что встречала обоснованные возражения при попытке соотнести ее с данностью источников [2].
Идея о том, что Олимпия находилась в совместном управлении амфиктионии, куда помимо элейцев входили также близлежащие общины Писатиды и Трифилии, была высказана с опорой на текст союзного договора Элиды и Гереи (Die Inschriften von Olympia. N. 9) У.Карштедтом. П.Зиверт привлек в подтверждение этого один пассаж из византийского филолога Иоанна Цеца (Tzetz. Chiliad. XII. 365) и относительно недавно обнаруженный в Олимпии фрагмент надписи, предположительно датируемой VI в. до н.э., с правилами проведения состязаний по борьбе, где дважды встречается формулировка "элейцы и их симмахи" [3]. По его мнению, в избрании гелланодиков участвовали не только элейцы, но и представители расположенных неподалеку от святилища общин Писатиды, которые были, подобно элейцам, потомками этолийских мигрантов и вместе с ними составляли амфиктионию. Безоговорочному принятию этой точи зрения препятствует не только поздний и единичный характер упоминания об амфиктионии (Цец - автор XII в. н.э., хоть и обладавший завидной эрудицией) в источниках, не только фрагментарный характер надписи, где контекст упоминания симмахов не ясен (из наличия военного союза, к тому же, как указывает сам П.Зиверт, неравноправного, не обязательно должно следовать равное представительство в управлении праздником и контроле над святилищем), но и необходимость согласовать это положение как с традицией о численности гелланодиков, так и с сообщениями авторов о писейском участии в устройстве Игр.
Если допустить, что писейские амфиктионы имели наравне с элейцами своего представителя среди распорядителей Игр, а четких сведений об этом не сохранилось либо в силу тенденциозности традиции, либо из-за фрагментированности источников, то следует признать, что такое положение вещей могло скорее соответствовать периоду 660-580 гг. до н.э., отражением чего может являться пассаж Юлия Африкана (apud Euseb. Chron. I. P. 198 Schoene; cf. Strab. VIII. 3. 30) о длительном сроке писейского руководства Играми. Но и в этом случае оказывается, что отношения между амфиктионами были вовсе не безоблачными: писейцы, если верить Павсанию (VI. 22. 2), в 644 г. до н.э. захватывали руководство Играми. Эта попытка, как показывают другие свидетельства того же Павсания, не была единичной и в конечном итоге должна была привести к окончательному переходу руководства Играми в руки элейцев - что, следует полагать, отразилось в появлении второго, элейского (sic!), распорядителя.
Сообщение о втором распорядителе приходится на время вскоре после очередного обострения отношений между Элидой и Писой в 588 г. до н.э., когда в злом умысле против Элиды был заподозрен писейский правитель Дамофонт (Paus. VI. 22. 3-4); весьма туманное сообщение Юлия Африкана о прекращении писейского председательства на Играх в 572 г. до н.э. также обращает на себя внимание. Добавим сюда лишенное точной хронологической привязки указание Павсания на то, что при Пирре, брате Дамофонта, правившем писейцами после него, имел место еще один элейско-писейский конфликт, в котором приняли участие также отпавшие от элейцев города Трифилии. Это выступление было подавлено элейцами (Paus. VI. 22. 4).
Увеличение числа гелланодиков до девяти, а затем до десяти приходится на время существенных преобразований в Элиде: после битвы при Платеях (479 г. до н.э.) там происходит переворот (Hdt. IX. 77) и олигархическое правление сменяется, как принято считать, умеренной демократией [4]. В 471 г. до н.э. происходит синойкизм Элиды (Diod. XI. 54. 10). Рассмотренные в таком контексте, данные об увеличении численности коллегии и о новом порядке их избрания - по филам - позволяют увидеть, что возмущение стратегами по поводу опоздания элейского войска к Платеям не было, как полагали некоторые исследователи [5], отправным моментом демократических преобразований, какие-то важные новации в сфере территориально-административного и социально-политического устройства Элиды начали осуществляться еще до битвы при Платеях и нашли свое отражение в порядке формирования коллегии гелланодиков. Логическим продолжением этого явился синойкизм, так что все эти меры должны были, по всей видимости, ослабить позиции элейских аристократических родов, подобно клисфеновской реформе территориально-политического устройства в Аттике.
В ходе аркадо-элейской войны 365-363 гг. элейцы не только понесли территориальные потери, но даже временно утратили руководство Играми. Эти события отразились на изменении числа фил, а следовательно и гелланодиков, из чего можно заключить, что в IV в. до н.э. элейские филы были скорее территориально-административными, нежели гентильными единицами.
Важно заметить, что почти каждому изменению численности гелланодиков обнаруживается свое соответствие либо среди свидетельств по истории взаимоотношений Элиды с соседними общинами, подчиненными или независимыми, либо по истории внутренних преобразований в элейском полисе, так что сообщения античной традиции о судьбах коллегии гелланодиков служат важными хронологическими реперами как для истории Элиды, так и для истории Олимпийского святилища и Игр.
[1] Gardiner E.N. Olympia, its History and Remains. Oxford, 1925. P.83-84; Sievert P. Symachien in neuen Inschriften von Olympia. Zu den sogenannten Perioeken der Eleer // Federazioni e federalismo nell'Europa antica. Milano, 1994. Vol.1. P.257.
[2] Gardiner E.N. Op.cit. P.83; cf.: Swoboda H. Elis // Realencyclopaedie der klassischen Altertumswissenschaft. Stuttgart, 1905. Bd.5. Sp.2386.
[3] Sievert P. Op.cit. P.258-260.
[4] Swoboda H. Op.cit. Sp.2392-2395.
[5] Raschke W.J. Images of Victory: Some New Considerations of Athletic Monuments // The Archeology of the Olympics. The Olympics and Other Festivals in Antiquity / Ed. by W.Raschke. Madison (Wisconsin), 1988. P.46-47.
