|
|
Изучение двух тесно связанных дисциплин, вынесенных в название доклада, стало очень актуальным в связи с интересом к социальной истории и истории отдельных семей. И генеалогии здесь принадлежит первое место. Огромный фактический материал, накопленный двумя дисциплинами, необходимо максимально использовать для нужд исторической науки. Напрямую связанная с генеалогией родовая геральдика, относящаяся, правда, лишь к дворянству, в докладе будет пониматься как составная часть эмблематики.
Россия, как известно, до 1917 г. оставалась сословным государством, что обуславливало известный традиционализм в социальной сфере. Родство, свойство в достаточной степени определяли жизненный путь каждого человека. Изучение дворянских родословных показывает, что большинство крупных государственных деятелей, замечательных русских писателей, знаменитых военачальников и т.д. были представителями довольно узкого круга дворянских фамилий, связанных более или менее близким родством. Уже поэтому не следует пренебрегать генеалогическим материалом. Если говорить о local-history, то вся история регионов (пуск первого парохода, открытие первой школы, богадельни, приюта, основание галереи, музея) - это история элит. "Отцы города", аналогичные "300 золотым поясам" древнего Новгорода, так же находились в родстве. Во время археографической экспедиции под руководством И.В.Поздеевой в Чердынь в ноябре 2001 г. было описано несколько старопечатных книг из библиотеки, принадлежавшей в разное время купцам Алиным, Лунеговым и Ржевиным, сделавших очень много в истории этого уральского города. В книге П.А.Бурышкина "Москва купеческая" показана история около 30 купеческих семей [1], с которыми на протяжении столетий (вплоть до 1917 г.) была связана судьба Москвы. Генеалогия этих родов позволяет проследить эволюцию предпринимательского сословия. Уже представители первых поколений, основатели фирм (как правило, пришлые на заработки крестьяне), стремились породниться с московским купечеством. Второе поколение делалось полноправным членом этой корпорации, тесно связывая себя не только деловыми, но и семейными узами с ней. С появлением института почетных граждан (далее п.г.), предпринимательская элита (рассматриваемые 28 родов) быстро меняет свой сословный статус. Так из семи представителей второго поколения Прохоровых (п.г. с 1846 г.) лишь один породнился с семьей, возведенной в новое сословие (Иван Васильевич Прохоров был женат на Авериной Евдокии Григорьевне). Прохоровы 3-го поколения -сами представители сословия потомственных почетных граждан - породнились с 9 фамилии, из которых 7 - старые предпринимательские семьи (из них к этому времени 6 стали потомственными почетными гражданами), 1 - представитель фабричной администрации; 1 - потомок старого дворянского рода (муж Александры Константиновны Прохоровой генерал-майор А.С.Москатиньев был потомком Федора Бяконта, боярина Ивана Калиты) [2]. Итак именно в сословие потомственных почетных граждан перешла промышленная элита ко второй половине XIX в. Последние два брака свидетельствуют о "диффузии" сословий. Высшая фабричная администрация допускалась в достаточно косную предпринимательскую среду. Наверное, это продолжение старой традиции, когда приказчик становился членом семьи хозяина, а порой и наследником дела. Брак с представителем дворянства свидетельствует о повышении общественного статуса предпринимательской элиты. Четвертое поколение заключает браки с дворянами и представителями интеллигенции. Уже в к концу XIX - началу XX вв. многие предпринимательские семьи сами приобрели дворянское достоинство (Коншины, Прохоровы, Шелапутины и др.), а некоторые их члены сами занялись наукой и искусством. Итак, путь от крестьянства через мещанство, купечество, институт почетного гражданства до дворянского сословия представляется типичным для предпринимательских родов. Интересно, что Прохоровы, Найденовы, Мамонтовы и другие семьи, которые или никогда не были старообрядцами или в самом начале своего предпринимательского пути перешли в лоно никонианской церкви, никогда не порывали связи с со сторонниками "древлего благочестия", сохраняя с ними не только деловые, но и родственные связи. Практически в каждом поколении они заключали браки с представителями старообрядческих семей. Эволюция московского купечества как в сословном, так и конфессиональном плане (многие старообрядческие семьи, например Гучковы и Хлудовы, приняли единоверие) нагляднее всего прослеживается на генеалогическом материале. То же можно сказать и об эволюции правящей элиты. Несмотря на реформы Петра, в XVIII и начале XIX вв. высшие государственные должности в основном занимались родовитой знатью. К середине XIX в. постепенно выдвинулось чиновничество и неродовитое дворянство. К концу XIX - началу XX вв. ведущие посты в государстве стали занимать крупные предприниматели и представители интеллигенции. Это так же небезынтересно проследить на генеалогическом материале.
С местной историей, с краеведением тесным образом связана эмблематика. Фамильные знаки (геральдические и негеральдические) до сих пор можно встретить на улицах и в интерьерах многих домов в провинции и столицах. К ним можно отнести гербы, вензеля, знаки фирм и т.д. Они несомненно должны привлекаться в комплексе с материалом родословных. Так в Кунгуре во время археографической экспедиции в августе 2001 г. внимание участников привлек дом начала XVIII в. с шестиконечными звездами. Оказалось, что он принадлежал купцу, происходившему из крещеных евреев. Как мы видим, иногда даже внешний облик дома может сказать о происхождении владельца. Нередко по штампам на портретах, можно определить к какой семье принадлежит человек, что значительно сужает круг поиска. На картинах XVIII-XIX вв. часто изображается герб, к которому могут быть присоединены ордена и медали - личные награды владельца. То же самое мы видим и в экслибрисах. По такому изображению можно установить имя того, кому принадлежало картина, книга и т.д. Фамильные реликвии - печатки, сервизы с вензелями - все это, как известно, значительно помогает при изучении истории семей.
Для уточнения дворянских родословных могут много сказать так называемые союзные гербы. Да, официально утвержденных союзных гербов было немного (например: князей Голициных - графов Остерман, Демидовых - князей Сан-Донато и др.). Поэтому "объединенные" гербы мало представлены в гербовнике, но часто встречаются на печатях, экслибрисах, фамильных сервизах и т.д. Если плохо известна семейная родословная, но известны соединенные гербы, можно почерпнуть генеалогическую информацию. Кроме того общее элементы в гербах могут свидетельствовать о родственных связях или общем происхождении ряда семей. Общая эмблема, встречающаяся у шести семейств Ушаковых, побудили геральдиства и генеалога В.И.Алявдина проследить историю каждого из них. В результате выяснилось, что все рассматриваемые роды возводили себя к потомкам касожского князя Редеги, убитого Мстиславом Великим [3]. Существует и обратный пример. У дворянских родов потомков Ратши так же существуют общие элементы в гербах - прусский орел. Лишь одно семейство (Каменских), так же возводящее себя к этому предку, имеет в гербе совершенно иное изображение - леливу [4]. Это может послужить историку А.А.Булычеву, доказывающему, что род Каменских - потомков Ратши пресекся в конце XVII в., дополнительным доказательством польского происхождения знаменитой военной династии. По его мнению, польские Каменские приписали себе происхождение от Ратши, продолжив, так сказать, родословную пресекшегося рода [5]. Однако возможен и другой вариант: графы Каменские могли быть действительно потомками Ратши, но позаимствовать герб у своих польских однофамильцев! В данном случае геральдика лишь обращает внимание на спорный исторический вопрос. Однако это вовсе не означает, что родовая геральдика выполняет лишь вспомогательные функции в отношении генеалогии. А.П.Левандовский в статье, посвященной В.К.Лукомскому упоминает труд Д.Н.Егорова (Д.Н.Егоров. Колонизация Макленбурга в XIII в. 1915), доказавшего с помощью гербов ряда немецких и славянских фамилий (проследив их изменение и порядок утверждения в разных территориях), что колонизация славянской окраины происходила медленно и не была сплошной и быстрой, как это считалось ранее [6]. В конце концов, все зависит от навыков и кругозора исследователя.
Исходя из приведенных примеров, можно заключить следующее. И генеалогия, и эмблематика вполне могут претендовать на "звание" методов исторического исследования. Суть их сводится к следующему: изучение истории семей по поколениям (что дает выход на историю социальных групп) и изменений фамильных знаков (что в значительной степени облегчает исследование семейных судеб). Конечно, и генеалогия и эмблематика являются самостоятельными науками, но только взаимодействие их друг с другом и использование в интересах исторической науки могут повысить отдачу этих дисциплин.
[1] Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С. 123.
[2] Кобрин В.Б. Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV-XVI вв. М., 1995. С.138-161.
[3] Алявдин В.И. Об общности происхождения семи родов Ушаковых и их гербах // Летопись историко-родословного общества в Москве. Вып. 2(46). М., 1994. С.86-97.
[4] Хоруженко О.И. Гербы Пушкиных и их однородцев // Предки А.С.Пушкина (поколенная роспись). М., 1999. С.66-76.
[5] Булычев А.А. Потомки "мужа честна" Ратши. Генеалогия дворян Каменских, Курицыных и Волковых-Курицыных. М., 1994. С.11.
[6] Левандовский А.П. Памяти последнего рыцаря // В.К.Лукомский и барон Н.А.Типольт. Русская геральдика: Руководство к составлению и описанию гербов. М., 1996. С.92.
