|
|
Сопоставление материалов двух крупнейших земельных кадастров в истории России позднефеодального периода - валового писцового описания 20-х - 40-х гг. XVII в. и Экономических примечаний к Генеральному межеванию - наталкивается на серьезные трудности источниковедческого порядка, поскольку в них реализованы качественно различные принципы землеописания. Традиция писцового дела предполагала описание с хозяйственной точки зрения: земля фиксировалась как пашня (крестьянская, владельческая и наезжая), перелог, пашня, лесом поросшая, лес пашенный и непашенный; сенокос исчислялся в копнах. В основу же работ Генерального межевания был положен ландшафтный принцип: земля под поселением, пашня (как показано специальными исследованиями, данная категория включает все безлесные и пригодные для хлебопашества земли), сенокос (в десятинах), лес строевой и дровяной, неудобная земля [1].
Перекрестный анализ столь разнородных данных проблематичен, однако необходим для понимания особенностей крестьянского землепользования. Цель настоящей работы - исследовать закономерности в росте или сокращении очищенных от леса угодий. Для ее достижения необходим массовый, пригодный для статистической обработки материал, который на нынешнем уровне разработки проблемы может быть только территориально ограниченным. Далее мы оперируем материалами по Дмитровскому уезду - писцовой книгой кн. Андрея Загрязского и подьячего Гаврилы Володимерова и ранним (1766-1771 гг.) томом Экономических примечаний [2].
Сложность состоит в том, что разные принципы деятельности писцов и межевщиков предполагали различные единицы описания. Первые фиксировали небольшие земельные участки, каждый под своим именем (как поселение или пустошь), причем интересовались только угодьями, напрямую связанными с ведением крестьянского хозяйства [3]. Межевщиков, напротив, интересовали прежде всего границы дач, которые, будучи нанесены на генеральные планы, обретали юридическую силу. Состояние же землепользования внутри обведенного общей границей комплекса (иногда насчитывающего десятки тысяч десятин и множество населенных пунктов) отражено только в суммарных цифрах угодий; существование внутри него более мелких территориальных единиц, в XVII в. фигурировавших под собственными именами, полностью скрыто от нас. В результате писцовая книга зафиксировала 47 % земель уезда как 3416 независимых единиц (из которых 87 % - пустоши), а том Примечаний - все земли как 1064 дачи. Прямое сопоставление приписанных к конкретному поселению писцами и межевщиками угодий некорректно: во втором случае перед нами более крупная единица.
Таким образом, сопоставимый материал у нас имеется только в тех случаях, когда в Экономических примечаниях пустошь зафиксирована как отдельная дача. Это происходило при наличии одного из трех условий: если она была территориально изолирована от основной (жилой) дачи; если она сдавалась в оброк крестьянам, принадлежавшим другому владельцу; наконец, если основной комплекс находился в совладении у нескольких помещиков, а на пустошь предъявляли права не все из них. В Примечаниях обмежевано 568 таких дач, для 117 из них устанавливается преемственность с единицей писцового описания [4].
Из сказанного следует, что обмежеванные отдельно пустоши, как правило, в XVIII в. были маргинальными для своих хозяйственных комплексов. Это подтверждается структурой земельных угодий: если в целом по уезду лес занимал 51 % территории, то на этих пустошах - 75 %. Для XVII в. в структуре землепользования такой тенденции не просматривается, размеры отраженных в книге залесенных угодий таковы же, как в среднем по уезду - 56-58%.
Размеры пустошей на первый взгляд выглядят весьма неустойчивыми; коэффициент вариации, рассчитанный для динамических показателей - разностей зафиксированных в обоих источниках безлесных и лесных угодий - дает весьма значительные показатели (для лесных - 187 %). Однако обращение к абсолютным данным убеждает, что колебания эти в большинстве случаев (67 %) не превышают 10-15 десятин. Это хорошо видно на диаграмме.
При этом корреляционная матрица не выявляет никаких устойчивых закономерностей в этом процессе. Речь идет, очевидно, о том, что название пустоши в крестьянском обиходе идентифицировалось не с заключенной в определенных границах территорией, а с более или менее конкретной географической точкой и ее окружением; состав и размеры этого окружения могли меняться в зависимости от множества случайных факторов.
Глубинные тенденции, лежащие в основе внешне хаотичного процесса изменения структуры земельных угодий, вскрываются с помощью факторного анализа. Попытка объединить в одной матрице данные обоих источников дает плохо интерпретируемый результат: очевидно, сами анализируемые тенденции не остались неизменными. Необходимо проанализировать материал каждого из источников в сопоставлении с динамическими показателями, с тем чтобы затем сравнить проявление зафиксированных тенденций.
Рассмотрим матрицы факторных нагрузок.
| Безлесные угодья | ||||
| Лес | ||||
| Изменение размеров безлесных угодий | ||||
| Изменение размеров леса | ||||
| Общая факторная нагрузка, % |
Фактор 1.1 - тенденция к заметному ограничению развития хозяйственной деятельности на больших, давно используемых пустошах.
Фактор 2.1 практически полностью объясняет возникновение в описании XVIII в. не фиксировавшихся ранее лесов. Поскольку речь вновь идет об изменении принципов землеописания, неудивительно, что он слабо коррелирует с остальными показателями.
Наиболее интересен для нас фактор 3.1, предполагающий развитие запашки при условии наличия в XVII в. лесной поросли. Перед нами своеобразный индикатор хозяйственной заинтересованности крестьянства в этой территории.
| Пашня | |||
| Лес | |||
| Изменение размеров пашни | |||
| Изменение размеров леса | |||
| Общая факторная нагрузка, % |
Фактор 1.2 отражает процесс упадка хозяйственной деятельности на удаленных от поселений территориях. Интересно, что он дает высокую положительную корреляцию и с размерами вновь примежеванных лесов. Речь идет о том, что землепашество постепенно замирает на дальних, окруженных большими лесными массивами заимках. Его доминирование в полученной модели, конечно, объясняется спецификой анализируемого материала.
Фактор 2.2 тенденция к развитию с параллельным расширением лесных и пашенных угодий.
Как видно из приводимой корреляционной матрицы, в значительной степени синхронизированы проявления факторов 1.1, 2.1 и 1.2, с одной стороны, и 3.1, 2.2, с другой.
Наличие в округе пустоши значительных лесных резервов, вошедших в ее состав при межевом описании(ф.2.1) обычно приводит к угасанию землепашества (ф.1.2). Как правило, к этому же ведет и присутствие в XVII в. значительных массивов "пашни, лесом поросшей", но здесь коэффициент значительно слабее. С другой стороны, в случае, если крестьянство нуждалось в регулярном использовании пустоши и пашня, лесом поросшая, начинала распахиваться, пустошь обычно также расширялась за счет дровяного леса.
Сформулируем вывод. На протяжении исследуемого периода крестьянское землепользование в Дмитровском уезде развивается в рамках мелких земельных единиц, обособленно описанных в писцовых книгах (как поселения и пустоши) и слитых в крупные комплексы в Экономических примечаниях. Пользование пустошами было сопряжено с периодическим забрасыванием пашни в перелог, вплоть до ее зарастания лесом. На фоне естественного при такой системе землепользования "пульсирования" размеров очищенных от леса угодий выявляется тенденция к концентрации землепашества на приближенных к поселениям пустошах и его исчезновения на дальних, окруженных лесом заимках. Однако сравнительно малая нагрузка факторов, отвечающих за новую распашку земель, в наших моделях (18 % для XVII в. и 40 % - для XVIII), говорит о том, что она весьма медленно пробивает себе дорогу, и основание этого - тот факт, что на протяжении всего исследуемого периода продукт земледелия в Центральном Нечерноземье оставался общественно необходимым.
[1] См.: Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С.14.
[2] РГАДА, ф. 1209,кн. 627,628,15063; РГВИА, ф. ВУА, д. 18859, ч. II.
[3] Пользование остальными территориями регулировалось традицией. Так, Соборное Уложение разрешает "в леса для дров и для хоромного лесу… ездить всякому в свой лес по старине" (гл.XVII, ст.24).
[4] Опытным путем из анализа исключено еще 6 пустошей, в несколько раз увеличивших свои размеры - очевидно, они также поглотили какие-то земельные единицы, ранее фиксировавшиеся как самостоятельные.
