Критика

КРИТИКА (литература). Критику можно рассматривать с двух точек зрения. С одной стороны, это вид исследования, которому мы обязаны возрождением древней литературы. Достаточно представить себе хаос, в котором первые исследователи нашли самые драгоценные античные труды, чтобы судить о важности этой работы. Переписчики содействовали хаосу своими почерками, порчей, изменениями, пропусками или вставками в рукописи отдельных слов и отрывков, авторы - намеками, эллипсами 1, метафорами и вообще всякими языковыми и стилистическими тонкостями, рассчитанными на не вполне знающего читателя. Как разобраться в этой путанице в наше время, когда бег столетий и перемены в нравах отрезали, казалось бы, все пути для познания прежних идей?

У восстановителей древней литературы был единственный, к тому же очень неверный путь - достигнуть понимания одного автора с помощью другого и документов. Однако для того, чтобы передать нам это античное золото, приходилось гибнуть в рудниках. Признаем, что мы относимся к этому виду критики с излишним презрением, а к тем, кто так прилежно и с такой пользой для нас занимался ею, - с излишней неблагодарностью. Обогащенные их трудами, мы хвалимся, что владеем тем, что ими, по нашему мнению бесславно, достигнуто. Действительно, поскольку заслуги всякой профессии находятся в соответствии с ее полезностью и трудностью, профессия эрудита должна была терять свое значение по мере того, как она становилась более легкой и менее важной. Однако было бы несправедливо судить о том, какой она была, по тому, чем она является. Первые пахари были поставлены наравне с богами с большим основанием чем нынешние, которых помещают ниже всех остальных людей (см.: "Рукопись", "Ученость", "Текст").

Эта часть критики включает в себя, крoме тoгo, и прoверку хрoнoлoгических расчетoв, если oни мoгут быть прoверены. Oднакo занимавшиеся ими знаменитые ученые дoстигли лишь такoгo малoгo результата, чтo этo свидетельствует как o беспoлезнoсти, так и o труднoсти нынешнегo вoзвращения к их изысканиям. Следует пренебречь пoзнанием тoгo, чтo невoзмoжнo пoстичь, ибo весьма верoятнo, чтo никoгда не будет известнo {58} то, чего сейчас нет в хронологической истории; ум человеческий немного потеряет от этого (см.: "Хронология").

Вторая точка зрения на критику рассматривает ее как научное изучение и справедливое суждение о произведениях людей. Все людские творения могут быть распределены на три главные отрасли: науки, свободные искусства и механические искусства. Мы не обладаем смелостью углубляться в этот необъятный сюжет, в особенности в пределах одной статьи, и удовольствуемся установлением нескольких основных принципов, которые может понять каждый чувствующий и мыслящий человек. А если в их числе найдутся и такие, которым, несмотря на то что мы подвергнем их строгому исследованию, не хватит точности или ясности, то читатель сможет найти поправки и дополнения к нашим идеям в относящихся к ним статьях, к которым мы не преминем его отсылать.

Критика в науках. В науке существуют три задачи: доказательство прежних истин, установление порядка в их изложении, открытие новых истин. Прежние истины относятся либо к фактам, либо являются рассуждениями. Факты бывают моральными и физическими. Моральные факты составляют историю людей, к которой часто примешиваются физические факты, не всегда относящиеся к морали.

Поскольку священная история является откровением, было бы нечестиво подвергать ее проверке разумом, но имеется способ рассуждать о ней ради торжества самой же веры. Роль критики в этой области заключается в следующем: сравнивать тексты и согласовывать их между собой, сопоставлять события с пророчествами, их предсказавшими, показывать превосходство моральной очевидности над физической невозможностью, преодолевать отвращение разума авторитетом свидетельств, разыскивать источник традиции, дабы представить ее во всей силе. Наконец, исключать из числа доказательств истины все туманные, слабые или неубедительные аргументы, которые являются общим для всех религий оружием, применяемым с ложным рвением и опровергаемым нечестием. Многие предпринимали с большим успехом и ревностью эту критику, среди них на первом месте Паскаль 2, но это место должен занять тот, кто выполнит то, что им было лишь задумано.

В гражданской истории функции критика следующие, и если он хочет их выполнить, сколько он должен приобрести сведений! Оценить правильность фактов в соответствии со степенью их возможности, правдоподобия, известности и в зависимости от веса подтверждающих их свидетельств; изучить характер и положение историков - были ли они свободны в высказывании истины, имели ли возможность ее знать и углубить, без того чтобы исказить в угоду тем или иным интересам; проникнуть вслед за ними в самую суть событий, оценив их соображения, сравнить события между собой и проверить одно другим. Ученый должен рассматривать историю по плану, в который входит все то, что в моральном и в физическом отношениях может способствовать формированию, поддержанию, изменению, разрушению и восстановлению порядка человеческих дел: нравы, натура народов, присущие им интересы, их богатства и {59} внутренние силы, их внешние ресурсы, их воспитание, законы, предрассудки и принципы, их внутренняя и внешняя политика, их способ трудиться, питаться, вооружаться и сражаться; таланты, страсти, пороки и добродетели тех, кто главенствовал в общественных делах; источники замыслов, смут, революций, побед и поражений; знание людей, местности и времени. Скольких размышлений и знаний требует подчас для своего разъяснения какая-либо одна черта в этой области! Кто посмеет решить, ошибся ли Ганнибал, остановившись в Капуе 3, или за что сражался Помпеи у Фарсал 4 - за власть или свободу? (см.: "История", "Политика", "Тактика" и т. п.).

Чисто физические явления составляют естественную историю, и в ней истина доказывается двумя способами: или воспроизведением наблюдений и опытов, или, если нельзя их проверить, силой доказательств. Именно по недостатку опытного знания бесчисленные факты, сообщаемые Плинием 5, были сочтены баснословными, а ныне они постоянно подтверждаются наблюдениями натуралистов.

Древние догадывались о тяжести воздуха, Торичелли и Паскаль 6 это доказали. Ньютон указал на сплющенность земли, а философы прошли из одного полушария в другое, чтобы ее измерить 7. Зеркало Архимеда смущало наш разум 8, но один из физиков попытался воспроизвести это явление, вместо того чтобы отрицать, и повторно его доказал. Вот как нужно критиковать факты. Правда, если наука будет пользоваться этим методом, ей может не хватить критиков (см.: "Опыт"). Гораздо проще и легче отрицать все непонятное. Однако нам ли указывать границы возможного, нам, ежедневно наблюдающим воспроизведение молнии и, возможно, приближающимся к раскрытию тайны управления ею? (см.: "Электричество").

Эти примеры должны сделать критика очень осторожным в своих выводах. Легковерие есть удел невежд, упорная недоверчивость - полуученых, методическое сомнение - удел мудрецов. В человеческих познаниях философ доказывает то, что он может, верит в то, что ему доказано, отбрасывает то, что ему не нравится, и воздерживается в своем суждении об остальном.

Есть истины недоступные для опыта по причине их отдаленности в пространстве и во времени; будучи для нас лишь допустимыми, они могут наблюдаться только глазами разума. Либо эти истины являются причинами доказывающих их фактов, и критик должен достичь их через связь фактов; либо они являются следствиями фактов, и он должен таким же путем дойти до них (см.: "Анализ", "Синтез").

Зачастую истина - всего лишь путь, благодаря которому исследователь постиг ее и от которого не осталось и следа; тогда, возможно, больше заслуги в воспроизведении этого пути, чем ее было в его открытии.

Подчас изобретатель - лишь искатель приключений, заброшенный бурей в гавань, а критик - это искусный лоцман, и его мастерство доводит корабль до гавани, впрочем, если можно назвать мастерством ряд неуверенных попыток и случайных находок, к которым идут неверным шагом.

{60}

Чтобы свести в правила исследование физических истин, критик должен держать цепь и в середине, и на концах; недостающее у него звено является той ступенью, отсутствие которой не позволяет ему возвыситься до доказательства. Такой метод будет еще долгое время невыполним. Для нас завеса над природой подобна завесе ночи, когда в беспредельной тьме сверкает несколько блестящих точек света и совершенно ясно, что эти светящиеся точки не могут умножаться настолько, чтобы осветить промежутки между собой. Что же должен делать критик? Наблюдать известные явления и, если возможно, устанавливать их связи и различия, исправлять неточные подсчеты и ошибочные наблюдения, словом, убеждать человеческий ум в его слабости, чтобы заставить его употребить с пользой ту скромную силу, которую он расходует впустую, и иметь смелость заявить тому, кто стремится подчинить опыт своим идеям: "твое ремесло в том, чтобы вопрошать природу, а не заставлять ее говорить" (см.: "Мысли об объяснении природы"9, работу, рекомендуемую нами как глубокую и подробную энциклопедию человеческих знаний, которая дополнит недостающее в нашей статье).

Стремление к знанию подчас бесплодно из-за излишней поспешности. Истина требует, чтобы ее искали, но и ожидали, чтобы шли ей навстречу, но никогда не более того. Именно критик, мудрый проводник, обязан остановить путника на границе ночи, чтобы тот не заблудился в потемках. Мрак природы велик, но не всеобъемлющ; и постепенно она позволяет нам заметить новые точки своего громадного диска, чтобы вместе с надеждой на ее познание поддержать в нас постоянство в ее изучении.

Лукреций, св. Августин и папа Захарий 10, стоя на ногах в нашем полушарии, не понимали, как подобные им люди могли в том же положении находиться в противоположном полушарии. "Как если бы мы смотрели сквозь воду на отражение вещей", - говорит Лукреций ("О природе вещей", кн. 1), стремясь выразить, что они должны были бы стоять на голове. После того как открыли направленность тяготения к общему центру, представление об антиподах больше никого не смущает. Древние видели, как падает камень и вздымаются морские волны, но они были очень далеки от того, чтобы объяснить два явления одной причиной. Мы знаем тайны тяготения; это звено цепи связало два других, и теперь ясно, что падающий камень и вздымающиеся волны подвластны одинаковым законам. Следовательно, существенным пунктом в изучении природы является познание того, что окружает истины известные, и расположение их в последовательном порядке; явления лишь кажутся изолированными, но их связь была бы ясна, если бы они встали на свое место. Залежи мрамора находят в глубине самых высоких гор, а на океанских побережьях - залежи морской соли; был известен параллелизм пластов земли. Однако эти факты, будучи в физике разбросанными, не имели объяснения. Когда же их сопоставили, в них увидели свидетельство о полном или последовательном затоплении земного шара.

Именно критик должен содействовать познанию ясного порядка.

Для созревания открытий требуется время, и до этого срока поиски {61} кажутся безрезультатными. Для раскрытия истины необходимо соединение всех ее элементов. Эти зачатки встречаются и упорядочиваются лишь в длинной серии сочетаний; если можно так выразиться, в последующем веке вылупляется то, что в предыдущем было в яйце. Так, проблема трех тел, предложенная Ньютоном, решена лишь в наши дни и притом одновременно тремя людьми 11. Критик должен внимательно следить за этим брожением человеческого разума, за этим перевариванием наших знаний, наблюдать постоянный их прогресс, замечать замедляющие его препятствия и способы их преодоления, знать, в итоге какого сцепления трудностей и открытий наука перешла от сомнения к вероятности, а от вероятности к очевидности. Тем самым он заставил бы умолкнуть тех, кто лишь увеличивает объем науки, но не умножает ее сокровищ. Он отметил бы ее достижения в том или ином труде или отвергнул бы сочинение, в котором автор оставил науку на том самом месте, где она находилась до него. Таковы в этой области цели и плоды критики. Сколько места высвободила бы такая реформа в наших библиотеках! Что сталось бы с ужасающим числом всякого рода компиляторов, этих многословных защитников бесспорных истин, этих физиков-романистов, которые, принимая свои выдумки за книгу природы, превращают свои видения в открытия, а свои сны - в последовательные системы; этих изобретательных рассказчиков, которые разбавляют один факт двадцатью страницами ребяческих суеверий и насилуют ясную и простую истину так, что превращают ее в неясную и запутанную? Книги всех этих авторов, болтающих о науке, вместо того чтобы рассуждать о ней, были бы выброшены из числа полезных. Читали бы меньше, но зато больше получали бы от чтения.

В отвлеченных науках это избавление было бы еще более значительным, чем в точных. Первые похожи на воздух, который расширяется в огромном пространстве, если оно свободно, и приобретает плотность по мере сжатия.

Следовательно, в этой области задача критики заключалась бы в выведении понятий от метафизики и геометрии к морали и физике, в предотвращении того, чтобы они расплылись в пустоте абстракций, и, если можно так выразиться, в ограничении их поверхности ради увеличения их плотности. Метафизик или геометр, направляющий силу своего гения на бесплодные спекуляции, напоминает того борца, которого нам изобразил Вергилий:

... попеременно двигает

Протянутыми руками и сотрясает ударами воздух.

("Эненда", кн. V).

Господин де Фонтенель 12, который так усовершенствовал дух порядка, точности и ясности, был превосходным критиком и в отвлеченных науках, и в науке о природе. Бейль же 13 (которого здесь мы разбираем лишь как литератора) для достижения превосходства в своей области нуждался лишь в большей независимости, спокойствии и досуге. При этих трех существенных для критика условиях он сказал бы то, что думал, и в меньшем количестве томов 14.

Критика (Critique), т. 4, 1754.

Автор - Жан Франсуа Мармонтель (Jean Francois Marmontel, 1739-1799) - французский писатель, литературный критик и философ. Для Энциклопедии он написал ряд статей по истории литературы, которые впоследствии объединил в книге "Элементы литературы" (Elements de Iitterature. Paris, 1787).

1 Эллипс - оборот речи с пропуском члена предложения.

2 Блез Паскаль (Blaise Pascal, 1623-1662) - французский философ и математик, намеревался написать обширное произведение, посвященное христианству. После его смерти друзья опубликовали его "Мысли" (Pensees de В. Pascal sur la religion, et sur quelques autres sujets qui ont est trouvees apres sa mort parmy ses papiers, publiees avec ime preface par Etienne Perrier. Paris, 1669), содержащие критику католической церкви, которая была осуществлена им при жизни в "Письмах к провинциалу" (Lettres de Louis de Montalte a un provincial de ses amis et aux reverends Peres Jesuites sur la morale et la politique de ces peres. Amsterdam, 1656).

3 Ганнибал (247/6-183 до н.э.) - полководец древнего Карфагена (см. прим. 2 к ст. "Республика" и прим. 9 к ст. "Колония"), во время 2-й Пунической войны с Римом занял в Капуе выжидательную позицию, а в 211 г. до н.э. вынужден был сдать город.

4 Гней Помпей (106-48 до н.э.) - римский полководец и политический деятель, соперник Юлия Цезаря, был разбит Цезарем в сражении при Фарсале (48 до н.э.).

5 Плиний Старший (23/24-79) - римский писатель и государственный деятель, составил "Естественную историю" в 37 книгах (Naturalis Historiae libri XXXVII).

6 Итальянский физик Эванджелиста Торичелли (Evangelista Torricelli, 1608-1647) предположил наличие воздушного давления. Оно было затем подтверждено опытом, осуществленным Б.Паскалем. Паскалю принадлежит "Трактат о тяжести воздуха" (Traictez de I'equilibre des liqueurs et de la pesanteur de la masse de l'air. [publies par Florent Perier]. Paris, 1663).

7 Исаак Ньютон (Isaac Newton, 1643-1727) считал, что земной шар сжат у полюсов, и это было доказано в 1735-1755 гг. с помощью измерений градусов.

8 Архимед (287-212 до н.э.) - величайший математик древности. По сообщению античных историков, он с помощью двояковыпуклых линз сжег римский флот, осаждавший его родной город Сиракузы в 212 г. до н.э.

9 Речь идет о произведении Дидро "Pensees sur l'interpretation de la nature". ([S.I.], 1754). См.: Мысли об объяснении природы. - Собрание сочинений. Т. I. M.-Л., 1935.

10 Тит Лукреций Кар (99/95-55 до н.э.) - автор единственного полностью сохранившегося памятника материалистической мысли древности - философской поэмы "О природе вещей" ("De rerum natura").
Святой Августин (354-430) - христианский богослов и писатель, один из отцов церкви; он сомневался в существовании антиподов.
Папа Захарий (741-752) порицал представление об антиподах как еретическое.

11 Задача трех тел является частным случаем знаменитой задачи механики об N телах. Решение задачи одного и двух тел дано Ньютоном. Варианты решения задачи трех тел в XVIII в. были найдены Л.Эклером (1707-1783) и Ж.Ж.Лагранжем (1736-1813). Общее решение для N большего или равного трем неизвестно до сих пор.

12 См. прим. 34 к ст. "Достоверность".

13 О Бейле см. прим. 31 к ст. "Достоверность".

14 В статье "Критика в искусстве" Мармонтель дополнительно разъясняет задачи критики на историческом поприще:
"[...Задачи критики] особенно трудны и важны при изучении истории. Именно здесь желательно, чтобы философ столь же твердый, сколь и просвещенный, отважился призвать на суд истины те приговоры, которые во все времена были вынесены лестью и выгодой. В анналах мира чаще всего встречается, что в один ряд размещены и пороки, и противоположные им добродетели. Умеренность справедливого короля и безудержное честолюбие узурпатора, суровость Манлия а к своему сыну и снисходительность Фабия б к своему, покорность Сократа законам ареопага ви высокомерие Сципиона перед судом комиций гимели своих защитников и своих порицателей. Поэтому история в своей моральной области представляет собой нечто вроде лабиринта, где не перестает блуждать мнение читателя; ему не хватает проводника, и этим проводником должен быть критик, способный отличить истину от мнения, право - от власти, долг - от выгоды и даже добродетель - от славы, словом, все соотнести с положением гражданина, ибо это условие - основа законов и норма для нравов, от которых никогда не имеет права освободиться ни один человек в обществе (см.: ст. "Гражданин").
Критик должен быть выше предубеждений, он должен рассматривать не только каждого человека в отдельности, но и каждое [отдельное] государство как гражданина земли, связанного с другими частями этого великого политического целого такими же обязательствами, которые привязывают к нему самому его членов. Он должен рассматривать общество в целом как громадное дерево, каждый сучок которого - человек, каждая ветвь - государство, а ствол - человечество. Отсюда проистекают право частное и общественное, разъединяемые лишь честолюбием, ибо оба они не что иное, как естественное право, более или менее расширенное, но подчиненное тем же принципам. Поэтому критик должен судить каждого человека в отдельности не только в соответствии с нравами его века и законами его страны, но и в соответствии с законами и нравами всех стран и всех веков, следуя неизменным принципам природного равенства.
Каковы бы ни были трудности такого рода критики, она вознаграждается приносимой ею пользой. Если и справедливо утверждение Бейля, что общественное мнение не влияет на частные нравы, то во всяком случае оно бесспорно определяет общественные действия. Например, нет более широко и глубоко укоренившегося в людском мнении предрассудка, чем слава, окружающая завоевателя. Однако мы не боимся утверждать, что если бы все философы, историки, ораторы, поэты, словом, хранители репутаций и дарители славы, собрались бы, чтобы заклеймить ужасы несправедливой войны тем же позором, что и воровство и убийство, то не стало бы знаменитых разбойников. К несчастью, философы недостаточно знают о своем влиянии на умы; разъединенные, они бессильны, объединившись, они со временем смогут все, ибо за них истина, правосудие, разум и, что еще важнее, интересы человечества, которые они защищают.
Если бы Монтенье был более решительным, он стал бы превосходным критиком в области исторической морали: но нетвердый в своих принципах, он колеблется в выводах; его слишком плодотворная фантазия была для разума как бы многогранным кристаллом, который, умножая перед глазами подлинный предмет, делает его сомнительным.
Автор "Духа законов"ж - критик, в котором нуждается эта область истории, и мы ссылаемся на него, хотя он и жив; ибо очень тягостно и несправедливо ждать смерти великих людей, чтобы свободно говорить о них...".

а Тит Манлий Торкват - римский консул в 235, 224 и 215 гг. до н.э., осудил на смерть собственного сына за ослушание в походе.

б Фабий Максим Кунктатор (ум. в 203 до н.э.) - римский полководец и государственный деятель. В старости он снисходительно отнесся к неуважительной выходке своего сына, консула в 213 г. до н.э.

в Сократ покончил с собой по приговору афинского ареопага.

г Публий Корнелий Сципион (235-183 до н.э.) - римский полководец, обвиненный в злоупотреблениях, вызвал справедливые нарекания своим поведением во время рассмотрения дела в народном собрании римских граждан (суде комиций).

д См. прим. 31 к ст. "Достоверность".

е Мишель Монтень (Michel de Montaigne, 1533-1592) - французский писатель и философ.

ж Речь идет о Ш. Монтескье, умершем в следующем году (1755-м).

Выверено по изданию: История в Энциклопедии Дидро и д'Аламбера. Перевод и примечания Н.В.Ревуненковой. Под общей редакцией А.Д.Люблинской. Л.: "Наука", 1978.