 |
 |
|
|
{18}
ФАКТ. Этот термин трудно определить: сказать, что он употребляется при всех известных обстоятельствах, когда что-либо вообще перешло из состояния возможности в состояние бытия, - отнюдь не значит сделать его яснее.
Факты можно разделить на три класса: божественные деяния, явления природы и действия людей. Первые относятся к теологии, вторые - к философии, а прочие - к собственно истории. Все они равно подлежат критике.
Кроме того, факты должны быть рассмотрены под двумя самыми общими углами зрения: либо они естественны, либо сверхъестественны; либо мы были их очевидцами, либо они дошли до нас через традицию, через историю и все ее памятники.
Если факт произошел на наших глазах и мы приняли все возможные предосторожности, чтобы не ошибиться самим и не быть обманутыми другими, тогда у нас есть вся та уверенность, которую заключает сама природа факта. Но эта уверенность имеет свои пределы: степень ее и сила зависят от всего разнообразия обстоятельств факта и личных качеств очевидца. Тогда достоверность, сама по себе достаточно большая, возрастает в зависимости от доверия к очевидцу и от простоты и заурядности факта или снижается, чем подозрительнее человек и чем необычнее и сложнее {19} факт. Словом, если что и заставляет людей верить, так это их природа и их знания. Откуда могут они почерпнуть уверенность в том, что приняли все необходимые предосторожности против самих себя и против других, если не из природы самого факта?
Меры предосторожности против других неисчислимы, как и факты, . о которых мы выносим суждение; а та предосторожность, что касается нас лично, сводится к недоверию к своим природным и приобретенным знаниям, к своим страстям, предрассудкам и чувствам.
Если факт сообщен нам историей или традицией, у нас есть только одно правило для его проверки; его применение может быть трудным, однако само оно надежно. Это опыт прошлых веков и наш собственный. Ограничиваться лишь собственным наблюдением значило бы часто допускать ошибки, ибо сколько найдется фактов истинных, хотя мы, естественно, предрасположены к тому, чтобы считать их ложными? И сколько найдется других, т. е. ложных, которые, принимая во внимание лишь обычный ход вещей, мы более склонны считать истинными?
Чтобы избегнуть ошибки, представим себе историю всех времен и традицию всех народов в образе старцев, исключенных из общего закона, ограничивающего нашу жизнь малым числом лет, и обратимся к ним с вопросами относительно событий, о которых мы можем узнать правду лишь от них1. Несмотря на уважение, которое мы питали бы к их рассказам, не забудем, что эти старцы - люди и что об их осведомленности и правдивости мы знаем лишь то, что нам расскажут или рассказали другие люди и в чем мы убедимся сами. Мы тщательно соберем все доводы за или против их свидетельств: мы изучим факты беспристрастно и во всем разнообразии обстоятельств. На наибольших пространствах обитаемых земель и во все доступные нам времена мы исследуем, сколько раз вопрошаемые нами старцы сказали в подобных случаях правду и сколько раз случалось, что они солгали. Это соотношение и явится выражением нашей уверенности либо неуверенности.
Принцип этот неопровержим. Мы являемся в наш мир и находим в нем очевидцев, сочинения и памятники, но кто научит нас оценивать эти свидетельства, если не наш собственный опыт?
Отсюда следует, что поскольку на земле нет двух людей, схожих по своей природе, знаниям, опыту, то нет и двух людей, на которых эти свидетельства произведут совершенно одинаковое впечатление. Ведь имеются даже такие индивиды, различие между которыми бесконечно: одни отрицают то, во что другие верят так же прочно, как в собственное бытие, а между последними есть такие, что допускают под определенными названиями то, что упорно отвергают под другими именами, и во всех этих противоречивых суждениях различия во мнениях проистекают отнюдь не из различия в доказательствах, поскольку доказательства и возражения почти всегда одни и те же.
Другое следствие, не менее важное, чем предыдущее, состоит в том, что есть разряды фактов, правдоподобие которых постепенно уменьшается, и другие разряды фактов, чье правдоподобие постепенно возрастает. Как
{20} только мы начали расспрашивать наших старцев, уже можно было поставить сто тысяч против одного, что при известных обстоятельствах они нас обманут, а при других скажут правду. С помощью нашего собственного опыта мы нашли, что в первом случае соотношение изменялось все более неблагоприятным для их свидетельства образом, а во втором - все более благоприятным. Учитывая же сущность вещей, мы не видим ничего в будущем, что должно было бы опровергнуть наш опыт таким образом, чтобы опыт наших потомков оказался противоположным нашему. Итак, имеются пункты, по которым наши старцы окажутся наиболее бестолковыми, и другие, по которым они сохранят весь свой здравый смысл, и эти пункты будут всегда одинаковы.
Итак, мы знаем о некоторых фактах все то, что наш разум и наше положение могут позволить нам знать; и мы должны уже теперь либо отбросить эти факты как лживые, либо принять как истинные даже под угрозой для нашей жизни, если они окажутся достаточно возвышенными для такой жертвы.
Но что же научит нас отличать эти возвышенные истины, смерть ради которых является счастьем? Вера2.
Факт (Fait), т. 6, 1756.
Автор - Д.Дидро (Denis Diderot, 1713-1784).
1 Тот же пример дан де Прадом в статье "Достоверность" (см. с. 44).
2 Надо учесть, что в подцензурном издании Дидро выступает как деист, отвергающий вмешательство бога в жизнь природы и общества. Впоследствии Дидро порывает с деизмом и становится убежденным материалистом и атеистом.
Выверено по изданию: История в Энциклопедии Дидро и д'Аламбера. Перевод и примечания Н.В.Ревуненковой.
