В фонде Центральной научной библиотеки Харьковского национального университета им. В. Н. Каразина хранится труд известного русского византиниста Евгения Александровича Черноусова (1869-?) "Партии ипподрома в Константинополе" [1]. Представлен он в виде 85 листов (с обеих сторон листа, то есть 170 страниц) рукописного, со старинной орфографией, текста, переплетенных в твердой картонной обложке. Нумерация начинается со второго листа и нумеруется каждая страница, то есть пронумерованных страниц - 168. На первой, не пронумерованной странице, помещено название рукописи и, чуть ниже, фамилия автора труда. Под ней карандашом в квадратных скобках - пометка библиотекаря: "1895 г." Эта дата, очевидно, перенесена с последней страницы рукописи, где вновь помещена фамилия автора и указаны время и место написания работы - Нежин, 27 апреля 1895 года [1, с.168]. Указанные время и место позволяют утверждать, что рассматриваемое сочинение было написано Е. А. Черноусовым еще во время его учебы в Нежинском историко-филологическом институте, и лишь позже попало в библиотеку Харьковского университета.

Как видно уже из названия, труд Е. А. Черноусова посвящен одной из традиционно поднимаемых проблем истории Византии - константинопольским партиям цирка. Работа построена по классической схеме:

Пожалуй, с предельно возможной степенью концентрации мнение Е. А. Черноусова относительно природы и характера константинопольских партий ипподрома выражено в следующих взаимосвязанных утверждениях: "можно заключить, что цирк для народа был чем-то большим, чем только средством повеселиться. Он помогал народу, собравшись вместе и пользуясь этим, открыто заявлять о своих желаниях правительству"[1, с.57-58]; "партии, будучи de iure только партиями ипподрома, (были - А. Д.) гораздо обширнее de facto, то есть партиями народа, потому что каждой из них отвечали интересы большего или меньшего числа граждан"[1, c.68]. Эти же мысли ученый формулирует в более поздней своей работе так: "Партии цирка … отличались друг от друга не только цветами одежды, но и религиозными и политическими симпатиями и антипатиями, и правительству … приходилось считаться с этой необычной формой народного представительства"[3, с.6-7].

Нетрудно заметить, что во многом Е. А. Черноусов развивает идеи Ф. И. Успенского, о том, что партии цирка имели помимо спортивных военные функции и были организациями народа, а потому "не должны заслонять собой историю народа"[3, с.13]. В то же время Евгений Александрович смог конкретизировать и заострить мысли патриарха русской византинистики. Развивая их, Е. А. Черноусов сделал замечания, предвосхищавшие идеи А. П. Дьяконова, о наличии у народных масс Константинополя своеобразного права участвовать в решении политических вопросов в "конституционных" формах - путем высказывания пожеланий, одобрения или порицания правительственной политики. Мысли Евгения Александровича созвучны также выводам М. В. Левченко, Г. Манойловича, А. П. Дьяконова, А. А. Чекаловой, Р. Гийана, Ав. Камерон о том, что партии цирка выражали интересы одной из конкурирующих прослоек населения. Впрочем, определить состав этих слоев и причины противостояния между ними Е. А. Черноусов не смог, что, безусловно объясняется в том числе и сравнительно слабой изученностью в конце XIX в. проблем социально-экономической истории византийского города. А ведь именно экономические интересы стали в V - VI вв. определяющими в противостоянии партий константинопольского ипподрома. К примеру, по утверждению А. А. Чекаловой, причиной возникновения цирковых партий была "не столько страсть византийцев к бегам, сколько изменения в социально-экономическом развитии империи …, усложнение социальной структуры города"[4, с.148]. И все же, несмотря на высказанные замечания, идеи Е. А. Черноусова (далеко не все их интересные моменты были должным образом подчеркнуты) позволяют судить о высоком научном уровне и безусловной ценности рассматриваемой работы.