Концепция "рыночной революции" в США в первой половине XIX в. в понимании американских исследователей

Бутурлин Н.В. Концепция "рыночной революции" в США в первой половине XIX в. в понимании американских исследователей (С. ) // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И.Бородкина. Вып. 9. М.,2003. С. 161-168.

В интернет-версии публикации начало каждой страницы отмечено: {номер страницы}.

При историческом анализе динамки развития народного хозяйства СССР в 1960—1970-х гг. необходимо определиться с ответом на вопрос о том, в какой мере можно доверять отечественной статистике второй половины XX в. Мы подходим к ответу на этот вопрос с учетом двух факторов.

В последние годы внимание американских историков (в том числе и экономических) все больше обращается к концепции «рыночной революции» («market revolution») в США в начале XIX в. Тогда на смену малоприбыльной экономике мелких фермерских хозяйств и крошечных мастерских, удовлетворявших прежде всего местный спрос посредством обмена, пришла экономика, в которой фермеры и ремесленники производили пищевые продукты и промтовары, получая прибыль наличными, часто с удаленного рынка. Эти изменения оказали существенное влияние на хозяйственное устройство, социальные институты, политическую теорию и практику, а также культуру.

Понятие «рыночной революции» было впервые введено Чарлзом Селлерсом, по крайней мере, в 1960-е гг.[1] В 1975 г. коллега Селлерса по Калифорнийскому университету (Беркли) Майкл П. Роджин посвятил рыночной революции одну главу своей работы по политике президента Э. Джексона в отношении индейцев[2]. Шон Виленц в 1982 г. использовал этот термин в своей работе, и разработал более широкое применение этой идеи 8 лет спустя[3]. В 1990 г. Гарри Л. Уотсон взял концепцию рыночной революции в качестве основополагающей при переоценке политики Э. Джексона. И лишь после 1990 г. концепция была включена в научный оборот такими историками, как Дэниэл Феллер, Пол Гудмэн, Уильям Э. Джинапп, Пол Э. Джонсон и Дональд Дж. Ратклиф[4]. В 1991 г. Селлерс опубликовал работу, прямо пере-{162}осмысливающую историю США начала XIX в. с точки зрения концепции рыночной революции[5].

Несмотря на то, что «рыночная революция» является сравнительно новым термином для большинства американских историков, идеи, лежащие за ним, ни в коем случае не являются оригинальными. Общие характеристики перехода от экономической системы, основанной на местном сельскохозяйственном и кустарном производстве к экономике индустриального типа, ориентированной на рынок, впервые были намечены экономистами на рубеже XIX—XX вв. Эти авторы пытались применить дарвиновские идеи к экономике, выделяя «стадии» экономического развития. Они считали, что изменения в экономике вызывают сдвиги в человеческом сознании и поведении[6]. Они также поняли, что в этот процесс была вовлечена и политика. В последние годы XIX в. появилась идея о том, что политику ранней американской республики можно объяснить как противостояние социальных групп, находящихся на разных стадиях экономического развития.

Ближе к современному понятию рыночной революции подошел Джордж Р. Тейлор в своей книге «Транспортная революция» (1951 г.). В ней он писал, что в 1815 г. США были преимущественно аграрной страной, причем большинство фермеров не производили на рынок. Товарные хозяйства располагались, в основном, «в пяти милях от водных путей», поскольку, по официальным данным сената, перевозка тонны грузов из Европы стоила 9 дол., а для перевозки по суше данной суммы хватило бы лишь на 30 миль. Улучшение коммуникаций, строительство дорог, каналов, пароходов, железных дорог позволило намного снизить транспортные расходы внутри страны, что, в свою очередь, стало главной причиной появления в большей степени идустриализованного и коммерциализированного общества[7].

Первооткрыватель термина, Ч. Селлерс, построил свою работу «Рыночная революция: Америка времен Джексона, 1815—1846 гг.» (1991 г.) на идее противостояния между «землей» и «рынком». Со времен первых поселенцев, утверждает он, каждая сторона пыталась получить превосходство. «Рынок» означал прибрежные города, торговые связи с Европой и извлечение прибыли. «Земля» стояла за экстенсивное развитие, низкодоходное сельскохозяйственное производство и отсутствие стремления к прибыли. С европейскими рынками были тесно связаны первые колонии в Северной Америке. В XVIII в. рост населения изменил баланс в сторону «земли». Переселенцы двинулись в глубь страны, и вскоре большинство американцев были отрезаны от рынка вследствие плохих средств сообщения; они {163} производили только для себя, и их жизнь резко отличалась от жизни коммерческих регионов[8]. Они жили патриархальными сообществами и решали проблему рабочей силы большим количеством детей.

Тем, что уничтожило эту самодостаточную культуру, по мнению Селлерса, был синхронный процесс повышения цен на землю и роста численности населения. Семьи, чтобы прокормить себя и своих многочисленных отпрысков, нуждались в постоянном наличии дешевой земли. Когда в давно заселенных регионах Северо-Востока это стало невозможным, начался аграрный кризис, и отцы семейств, несмотря на увеличивающиеся налоги, попытались получить дополнительный доход от продаж на рынке. Женщины включились в рыночное производство пряжи и одежды на «рассеянных» мануфактурах, широко распространенных в сельской местности. Фермерские семьи юго-восточной Новой Англии перешли к капиталистическим методам производства[9].

По мнению Селлерса, к началу капиталистической трансформации в южных и западных окраинах страны привел бум, последовавший за окончанием англо-американской войны 1812 г.[10] Государство сыграло ключевую роль в этом процессе становления рыночных отношений. Администрация Т. Джефферсона с 1801 г. отказывала предпринимательской элите в поддержке федерального правительства[11]. Тем не менее, во многих штатах, влиятельные члены местных отделений республиканской партии были так же склонны к государственной поддержке предпринимательства, как их соперники из когорты федералистов, апологетов капиталистического развития. Растущее значение этой точки зрения национальных республиканцев (в отличие от «старых республиканцев» Джефферсона и Мэдисона) показали заседания XIV конгресса, созванного в декабре 1815 г. Одобрив ряд мер по поддержке бизнеса, новый конгресс изменил существовавшую политику федерального правительства и необратимо запустил процесс капиталистического развития Соединенных Штатов. Призыв Джона Кэлхуна: «Давайте завоевывать пространство!» — значил не только «скрепление Республики совершенной системой дорог и каналов»[12]. Экономическое значение данных мероприятий трудно переоценить. Так, например, строительство одного из крупнейших в мире канала Эри, завершенное в 1825 г., стоило примерно 7 млн дол. Первый год интенсивной эксплуатации канала принес прибыль в 500 тыс. дол., и постройка окупилась очень быстро. Стоимость перевозки тонны товаров из озера Эри в Нью-Йорк сократилась со 100 до 9, а то и до 3 дол. Через несколько лет канал ежегодно перевозил грузов на 15 млн. дол., что в два раза {164} превышало грузооборот по Миссисипи в сторону Нового Орлеана; к середине века цифра выросла до 200 млн дол.[13] Следует отметить, правда, что строительство канала Эри велось за счет средств штата Нью-Йорк, поскольку президент Дж. Мэдисон перед своей отставкой отказался утвердить законопроект о федеральной поддержке строительства подобного рода объектов. Это, впрочем, не остановило дальнейшего воплощения в жизнь программы «внутренних улучшений».

Примерно в то же время, завершая работу юристов («ударных частей капитализма») и судей штатов (и те, и другие отстаивали в суде права собственности; юристы составляли большинство конгрессменов после 1813 г.), Верховный суд принял ряд решений, которые, безусловно, поддерживали предпринимательскую инициативу[14]. Селлерс, тем не менее, считает, что, несмотря на то, что государственная политика и законодательные акты играли важную роль в успехе рыночной революции, такую же, как и капиталистические предприниматели, вклад этих сил в процесс становления рыночных отношений не был решающим. Вслед за недавними исследованиями культуры потребления, он прослеживает рост спроса на покупные товары и одежду среди фермерского населения[15]. Более того, он исследует культурные факторы наряду с экономическими. «Арминианство», утверждает Селлерс, соединяя человеческие устремления с идеей спасения, создало теологию «капиталистического приспособления», которая помогла многим перестроить себя на рыночные отношения, давая религиозную санкцию на «конкурентный индивидуализм» и стремление к «богатству и положению в обществе»[16].

Хотя, таким образом, сформировались мощные силы, поддерживающие расширение рыночных отношений, они вскоре столкнулись с сопротивлением в мире натурального хозяйства. Первые признаки силы этого сопротивления появились, когда «малоземельное фермерское большинство» страны решительно отвергло «рыночную ориентацию» на выборах в конгресс в 1816 г.[17] В последующие годы политическое движение в поддержку противников рынка (впоследствии сплотившееся под знаменами джексоновских демократов) сопровождалось растущим «антиномианским» религиозным выступлением (или выступлением «Нового света»), которое защищало традиционные устои натурального хозяйства, эгалитарности и {165} всеобщей любви перед лицом «этики рыночной конкуренции»[18]. «Трудные времена» после паники 1819 г. (которая ознаменовала вступление США в циклы колебаний экономической конъюнктуры), укрепили эти тенденции и привели к усилению оппозиции фермеров и рабочих бумажным деньгам и банкам на Севере и Западе[19]. Юг был исключен из этой тенденции, поскольку плантаторы, понявшие уязвимость рабства, поспешили объединиться с фермерами из удаленных районов на базе оппозиции протекционистским тарифам и развитию экономики в целом[20].

С избранием Э. Джексона президентом в 1828 г. антирыночные силы получили «неукротимого» лидера. Несмотря на принадлежность к рабовладельческой верхушке, далекой от проблем «культуры натурального хозяйства», Джексон разделял враждебность этой культуры к индейцам, поддерживал патриархальные взгляды и одобрял «твердые» металлические деньги. Будучи президентом, он избрал двойную стратегию. С позиций собственной неприязни к банкам, внутренним реформам и правам индейцев, Джексон попытался «вбить клин» между южными плантаторами, которые отстаивали «нуллификаторскую ересь» (оппозицию федеральному тарифному законодательству с угрозой выхода из Союза штата Южная Каролина) и малоземельными фермерами, противостоявшими развитию рынков, таким образом, снижая угрозу «демократическому союзу», исходившую от «власти плантаторов»[21]. Он также выступал с идеей привести рыночную революцию к краху, атакуя бумажные деньги и кредитование. Его вето на законопроект о продлении полномочий Банка Соединенных Штатов в 1832 г. помогло ему завоевать широкую поддержку класса производителей, ликвидируя орган контроля над этим классом. Тем не менее, несмотря на то, что Банк был практически уничтожен «досрочно», когда из него были изъяты федеральные депозиты, рыночная революция продолжалась. Селлерс объясняет этот провал действием ряда факторов: положения конституции, не позволившие Джексону вмешиваться в дела банков штатов, неадекватность «твердых» денег в качестве стабилизирующей меры, особенно когда это сопровождалось «всплеском инфляции» в середине 1830-х гг.[22], и, наконец, необходимость для Джексона действовать через партийную систему и конгресс. Когда борьба Джексона против капитализма была в самом разгаре, президент обнаружил, что многим политикам внутри его собственной партии доверять нельзя: они сами симпатизировали «рынку», прикрываясь «демократической» риторикой. Используя подобную же риторику, виги в 1840 г., успешно растравляя противоречия между капитализмом и позицией демократической партии, {166} провалили переизбрание М. Ван-Бюрена, преемника Джексона и сторонника твердых денег[23]. Триумфальному шествию рыночной революции способствовало, по мнению Селлерса, развитие буржуазной культуры, ставшей доминирующей. Профессиональная двухпартийная политическая система и перестроившийся «Умеренный свет» — арминианская религия — сыграли свою роль в становлении этой гегемонии[24].

Среди первых откликов на книгу Селлерса была рецензия Шона Виленца в журнале «New Republic» и симпозиум, в котором приняли участие Мэри Блюэтт, Эми Бриджес, Ричард Эллис, Джоэл Силби, Гарри Уотсон и Мэйджор Л. Уилсон. Материалы симпозиума, включая ответ самого Селлерса, были опубликованы в «Journal of the Early Republic»[25]. Несмотря на то, что исследователи отметили размах и силу этой книги, они подвергли критике ряд ее положений. Некоторые из них посчитали, что марксистские убеждения привели автора к преувеличению контраста между добродетелями докапиталистического мира и пороками его капиталистического преемника. Упрощенным показалось разделение автором протестантских течений на «арминиан» и «антиномиан». Признавая расистские взгляды многих критиков рынка, Селлерс почти проигнорировал роль афро-американских рабов как актеров в драме капиталистической трансформации[26]. Ответ на работу Селлерса и растущее значение рыночной революции как парадигмы объяснения истории США в XIX в. подсказал идею создания книги, в которой были бы собраны взгляды на рыночную революцию с точки зрения нескольких историков, работающих в разных направлениях истории XIX в.[27]

Одной из главных проблем стала хронология. В то время как обсуждение Селлерсом социальных и культурных изменений относится к началу столетия, его описание политического развития начинается финальным актом англо-американской войны 1812 г. и завершается внесением «поправки Вильмота» (1846 г.). Трансформация общества, основанного на натуральном хозяйстве, в общество, ориентированное на рынок, заняла намного большее время. Роберт Гросс писал о столкновениях, вызванных давлением рынка, в революционном Конкорде. Уинифред Ротенберг описал становление рыночной экономики в Массачусетсе между 1785 и 1800 гг. Джойс Эплби рассматривал либеральный капитализм как нечто, присущее фермерам среднеатлантиче-{167}ских штатов в 1790-е гг., и победу Джефферсона на выборах 1800 г. как триумф нового капиталистического социального строя[28].

Если говорить о другом конце временнόй шкалы, то, как утверждает Джоэл Силби, завоевания рынка во многих областях оставались неравномерными и гораздо позже 1850 г. Так, например, экономист Джон Р. Коммонс вспоминал в своей автобиографии, что его отец, живший в мире натурального хозяйства и обмена, оказался не способен приспособиться к миру денег и кредита. Скорее всего, он не был одинок, даже в период после Гражданской войны. Из современных историков, Стивен Хан утверждал, что рост популярности Фермерского Союза во внутренних районах Джорджии в 1880-е гг. был, в основном, ответом на растущую коммерциализацию сельского хозяйства[29].

Стало ясно, что заканчивать изучение рыночной революции временем около 1850 г. значило не принимать во внимание приход к власти республиканской партии, которая привела федеральное правительство к одобрению прорыночной политики по отношению к банкам и железным дорогам. Это также означало бы игнорирование того факта, что без успеха армии Союза в период Гражданской войны никакого общенационального рынка не могло быть создано — только Реконструкция предоставила бывшим афро-американским рабам полный доступ к рынку, и лишь тогда торговые пути широко укоренились в отсталых районах Юга[30]. Принимая во внимание все эти условия, период рыночной революции был расширен с 1800 и до 1880 г.

В ходе обсуждений были выявлены полярные взгляды на затраты и приобретения рыночной революции. Убеждения Ч. Селлерса и Д.У. Хоу ставят их по разные стороны спектра по этому вопросу. Селлерс рассматривает экономические изменения начала XIX в. как имевшие выраженный отрицательный эффект: они подорвали безопасность, достоинство и личную автономию, присущие натуральному хозяйству, заменили давлением рыночной конкуренции. Хоу, напротив, подчеркивает негативные стороны мира натурального хозяйства и рассматривает рыночную революцию как процесс освобождения, который расширил кругозор и усилил индивидуальную автономию человека, создав намного более широкие возможности выбора[31].{168}

Ясно, конечно, что рыночная революция имела положительную и отрицательную стороны, и историки только начинают приходить к соглашению в оценке последней. В то время как пропагандисты коммерческого прогресса привлекали внимание к его преимуществам для личного самовыражения и достижения материального благополучия (термин «миллионер», обозначавший узкую группу избранных укоренился как раз в 1840-е гг.), реальностью рыночной революции для многих стали долговые тюрьмы и процессы банкротства[32]. Мечты об успехе нивелировались новым страхом провала. А. де Токвиль считал, что крах не нес никакого клейма позора: тот, кто уже приобрел опыт в бизнесе, обычно затевал новый, часто бесполезный, поиск пути к материальному благополучию. Но чтобы подтвердить или опровергнуть его высказывание, необходимы новые исследования. В этом отношении наиболее интересными вопросами для изучения являются, например, система кредитования в разных регионах США, а также денежная система (до 1860-х годов не существовало единой валюты, и, по некоторым оценкам, объем фальшивых банкнот достигал 40% от всей денежной массы)[33].

Возникают и другие вопросы. Какова, например, была роль налогообложения в подталкивании фермеров к большей ориентации на рынок? На какой конкретно стадии фермер, продававший излишки продукции, превратился в коммерческого фермера? В какой степени изменения, принесенные рыночной революцией, влияли на ландшафт и экологию? Другое возможное поле для исследований исходит из того положения, что рыночная революция не являлась чисто американским феноменом. Многие страны в это же время переживали экономические изменения. Это дает возможность для проведения глубокого сравнительного анализа параллельных социальных, экономических и политических сдвигов. В то же время, как это показали кризисы 1819, 1837 и 1873 гг., Соединенные Штаты все больше втягивались в мировую экономику. В этом случае возможны исследования, анализирующие элементы американской рыночной революции в их международном контексте[34]. Безусловно, многие проблемы рыночной революции еще ждут своих исследователей, особенно в отечественной историографии, которая до сих пор почти не знакома с термином «рыночная революция».

[1] Sellers C., May H. A Synopsis of American History. Chicago, 1963.

[2] Rogin M. P. Fathers and children: Andrew Jackson and the Subjugation of the American Indian. N.Y., 1975.

[3] Wilentz S. On Class and Politics in Jacksonian America // The Promise of American History. Baltimore, 1982; Idem. Society, Politics, and the Market Revolution, 1815—1848 // The New American History. Philadelphia, 1990. P. 51—71.

[4] Feller D. Politics and Society: Towards a Jacksonian Synthesis // Journal of the Early Republic V. 10, 1990. P. 135—61; Goodman P. The Emergence of Homestead Exemption in the United States: Accomodation and Resistance to the Market Revolution, 1840—1880 // Journal of American History. V. 80, 1993. P. 470—498; Gienapp W. E. The Antebellum Era // Encyclopedia of American Social History. V. 1. N.Y., 1993; Johnson P. E. The Market Revolution // Ibid.; Ratcliffe D. J. The Market Revolution and Party Alignments in Ohio, 1828—1840 // The Pursuit of Public Power: Political Culture in Ohio, 1787—1861. Kent, 1994.

[5] Sellers C. The Market Revolution: Jacksonian America, 1815—1846. N.Y. 1991.

[6] См.: Ely R.T. Studies in the Evolution of Industrial Society. N.Y., 1903; Giddings F.H. The Economic Ages // Political Science Quarterly V. 16. 1901. P. 193—221; Bücher C. Industrial Revolution. N.Y., 1901.

[7] Taylor G.R. The Transportation Revolution, 1815—1860. N.Y., 1951.

[8] Sellers C. The Market Revolution. P. 4—6.

[9] Ibid. P. 9, 17—19, 156—157.

[10] Ibid. P. 19.

[11] Ibid. P. 5, 39, 40.

[12] Ibid. P. 69—79.

[13] Taylor G. R. Op. Cit. P. 34—173.

[14] Sellers C. The Market Revolution. P. 47—59, 84—90, 100—102.

[15] Ibid. P. 154—156.

[16] Ibid. P. 29—31. Селлерс подразделяет оппозиционные кальвинизму протестантские течения в США на «арминиан», считавших, что спасение зависит от личной инициативы человека, и «антиномиан» (течение «Нового света»), апеллировавших к «равенству», оспаривавших кальвинистский догмат о предопределении с позиций эгалитаризма. Часть «арминиан», по Селлерсу, заимствовала антиномианскую этику «любви к ближнему» (течение «Умеренного света»).

[17] Ibid. P. 103—106.

[18] Sellers C. The Market Revolution. P. 30—31, 108.

[19] Ibid. P. 122—124, 138, 151—171.

[20] Ibid. P. 273—281.

[21] Ibid. P. 90, 177, 180, 308—321, 328—329.

[22] Ibid. P. 321—348.

[23] Sellers C. The Market Revolution. P. 350—362.

[24] Ibid. P. 216, 363.

[25] Wilentz S. The Original Outsider // New Republic. June 22, 1992. P. 34—38; Ellis R.E., etc. A Symposium on Charles Sellers, The Market Revolution: Jacksonian America, 1815—1846 // Journal of the Early Republic V. 12. 1992. P. 445—476 (далее — «symposium»).

[26] Symposium. P. 448—469.

[27] The Market Revolution in America. Social, Political, and Religious Expressions, 1800—1880. Charlottesville, L., 1996.

[28] Gross R. The Minutemen and Their World. N. Y., 1976; Rothenberg W. B. From Market-Places to a Market Economy: The Transformation of Rural Massachusetts, 1750—1850. Chicago, 1992; Appleby J. Capitalism and the New Social Order: The Republican Vision of the 1790s. N.Y., 1984.

[29] Commons J. R. Myself. N.Y., 1934, P. 11; Hahn S. The Roots of Southern Populism: Yeoman Farmers and the Transformation of the Georgia Upcountry, 1850—1890. N.Y., 1983.

[30] Foner E. Reconstruction: America’s Unfinished Revolution, 1863—1877. N.Y., 1983.

[31] Sellers C. Capitalism and Democracy in American Historical Mythology // The Market Revolution in America. Social, Political, and Religious Expressions, 1800—1880. P. 311—329; Howe D. W. The Market Revolution and the Shaping of Identity in Whig-Jacksonian America // Ibid. P. 259—281.

[32] Miller W. The Realm of Wealth // The Reconstruction of American History. L. 1962. P. 137.

[33] O’Malley M. Specie and Species: Race and the Money The Reconstruction of American History. L. 1962. P. 137.

[33] O’Malley M. Specie and Species: Race and the Money Question in Nineteenth-Century America // American Historical Review. V. 99. 1994. P. 374.

[34] Jones C. A. International Business in the Nineteenth Century: The Rise and Fall of Cosmopolitan Bourgeoisie. Brighton, 1987; Coclanis P. A. Distant Thunder: The Creation of a World Market in Rice and the Transformation It Wrought // American Historical Review V. 98. 1993. P. 1050—1078.