Ольсевич Ю.Я. О психологических факторах институциональной трансформации советской экономики после Второй мировой войны // Экономическая история. Обозрение / Под ред. Л.И.Бородкина. Вып. 8. М., 2002. С. 108-110.
В интернет-версии публикации начало каждой страницы отмечено: {номер страницы}.
{108}
Ю.Я.Ольсевич
(Институт экономики РАН)О психологических факторах институциональной трансформации советской экономики
после Второй мировой войныТезисы доклада на заседании ЦЭИ 24 октября 2001 г.
Психофизическую основу поведения (в том числе экономического) образуют врожденные (безусловные) инстинкты, ограничиваемые, дополняемые и направляемые исторически сложившейся у данного конкретного этноса иерархией ценностей, системой обычаев и моральных норм, многие из которых являются по существу сложными условными рефлексами (воспитанными инстинктами). На этот многоуровневый, внутренне противоречивый и меняющийся мир психологии опирается историческая практика создания и реорганизации формальных экономических институтов.
Попытаемся с этих позиций взглянуть на основные этапы послевоенной трансформации советских экономических институтов.
Тоталитарный этап. Сталина можно считать глубоким знатоком массовой психологии. В результате колоссальных жертв, тягот и ожесточения в ходе трех революций, Первой мировой и Гражданской войн (период 1905-1921 гг.) нарушились многие вековые моральные нормы и обычаи, были подорваны и разрушены сложившиеся формальные институты, произошла "биологизация" человеческого поведения. Действиями людей стали управлять инстинкты: выживания, самосохранения и тесно связанный с ними инстинкт агрессии - все то, что является основой психологического состояния, именуемого "революционным сознанием".
Сталин занимал ведущее положение в той группе лидеров, которая воспользовалась этой психологией, чтобы форсировать индустриализацию и коллективизацию, одновременно проводя массовые репрессии и создавая централизованную плановую систему и колхозно-совхозный строй.
Почему психологическое состояние, которое характеризуется борьбой за выживание, создает почву для укоренения институтов централизованного директивного управления? Потому, что такая система дает прямые гарантии выживания для большинства населения путем относительно уравнительного распределения ограниченного объема благ.
В целях поддержания доминантной роли инстинктов самосохранения и агрессии в годы после Второй мировой войны была продолжена политика {109} "ползучей" гражданской войны в разнообразных формах: массовые "чистки" населения на освобожденных территориях, репрессии в отношении бывших военнопленных, "ленинградское дело", "борьба с космополитизмом", "дело врачей" и т.п.
"Партизация" советской экономики. Смерть Сталина обозначила психологический перелом, который назревал давно в народе, утомленном бесконечным сверхнапряжением. Ликвидация Берии, резкое ограничение власти и функций карательных органов, фактический роспуск ГУЛАГа означали первый крупный шаг в реформировании системы формальных институтов тоталитарного строя во всех сферах, включая экономическую.
Вскоре госаппарат лишился своей главной опоры - отраслевых министерств, управление предприятиями перешло к региональным и республиканским совнархозам, а в аппарате ЦК КПСС были созданы мощные отраслевые отделы. Вся полнота власти, в том числе и экономической, перешла к партаппарату в центре и на местах.
Борьба за всю полноту власти партии, которую вел Хрущев во главе партаппарата, осуществлялась под знаменем ускорения коммунистического строительства. Поэтому главной психологической опорой этих реформ являлись инстинкты коллективизма, иерархии, а не индивидуализма.
В целом психологическое состояние общества к концу эпохи Хрущева (1964 г.) можно охарактеризовать как состояние неравновесия (хотя и не такого трагического, как к концу сталинизма). Конфликт между пробужденными к действию, но подавленными инстинктами индивидуализма, с одной стороны, и неудачно реализованными инстинктами коллективизма, с другой, разрастался.
Реформы Косыгина - поиск динамичного равновесия. Свержение Хрущева фактически означало отказ от "коммунистического строительства", за ним последовала серьезная попытка сочетать институты централизованного управления хозяйством с институтами рынка. Фактически было молчаливо признано, что инстинкты коллективизма уже не могут оставаться преобладающей основой хозяйственных институтов. Тем самым реформа опиралась на инстинктивное стремление к индивидуальному благосостоянию и свободе, а также на инстинкт присвоения - что проявилось, в частности, в широкой продаже населению автомобилей и кооперативного жилья. Реформа Косыгина подтолкнула формирование "группового эгоизма" трудовых коллективов, который по существу является суммированием инстинктов индивидуализма и принципиально отличается от инстинктов коллективизма.
Эпоха "застоя": нарастание психологического разрыва. 1970-е гг. и начало 1980-х гг., которые обычно именуются как период "застоя", в действительности были периодом относительно быстрой эволюции массовой психологии и системы неформальных институтов общества в направлении либерализации, в то время как формальные институты либо оставались неизменными, либо трансформировались в противоположном направлении. Результатом явился растущий разрыв между формальными и неформальными институтами, "отчуждение" вторых от первых.
{110} Правящий слой официальных институтов централизованной советской системы (партаппарат, силовые структуры, хозяйственные министерства и ведомства, директорский корпус) рекрутировал в свои ряды людей, чья индивидуальная психология соответствовала принципу централизма, что включало и соответствующие методы управления экономикой.
Однако, в это же время эволюция массовой хозяйственной психологии протекает в противоположном направлении. Инстинктивное стремление к индивидуальному благосостоянию, к хозяйственной свободе и творчеству, продолжало усиливаться, поскольку не испытывало психологического пресса со стороны инстинктов самосохранения и агрессии.
В психологической среде 1970-х гг. получили быстрое развитие "оппортунистические" формы поведения, внеплановая и антиплановая деятельность, стала складываться система неформальных и полуформальных хозяйственных институтов, частично охватываемая понятием "теневая экономика".
Перестройка в экономике: ставка не на ту лошадь. В условиях, сложившихся во второй половине 1980-х гг., доминирующими все более становились инстинкты индивидуального благосостояния, присвоения и свободы, подавившие как инстинкты социалитета, так и инстинкт целесообразности.
Сдвиги в психологии самой правящей элиты уже длительное время шли в том же направлении. Преобладающая реформаторская часть элиты инстинктивно желала освободиться от централизованного контроля над собственным поведением, стремилась к личному обогащению и при этом к повышению личного социального статуса.
Инстинкты свободы, присвоения, индивидуального благосостояния и национализма утвердились как доминантные среди населения СССР. Общество оказалось в "институциональной ловушке" агрессивного либерал-эгоизма. Естественный психологический баланс между инстинктами индивидуализма и социалитета вновь был нарушен - на этот раз в пользу первых. Страна без особого труда была разделена национальными группами бюрократии. В России и большинстве других независимых государств, образовавшихся на территории бывшего СССР, на указанном психологическом базисе образовался институциональный строй хозяйства, который можно охарактеризовать как криминально-бюрократический капитализм. p>