{Стр. 196}
2 апреля 1921 г.
Порядок дня:
1. Задачи рабочего класса в настоящий момент и участие рабочих в советском строительстве. Улучшение быта рабочих в связи с задачами организации производства.
2. Утверждение делега т[ов] на общегородское совещание.
По постановлению общего собрания в первую очередь на порядок дня ставятся вопросы:
1. О порядке клеймения карточек рабоч[их] и служ[ащих] завода.
2. Заявление служащих о выдаче карточек единой группы для всех служащих без подразделения на группы.
Порядок дня принимается единогласно.
К а з а н к о в: Товарищи, я хочу говорить о циркуляре, который был доставлен к нам на завод от Петрогубкоммуны о порядке клеймения карточек, вы все знаете, что постановлено карточки рабочим, не выходящим на службу, не клеймить, причем даже не входить в обсуждение вопроса, по каким причинам не выходит рабочий на службу, — это постановление нашей мастерской завода, да и вообще, как я думаю, всеми мастерскими завода принято быть не может, так как рабочие фактически не могут оставаться без насущного хлеба. Я предлагаю этот вопрос на обсуждение общего собрания.
Г р а ч е в: Профессиональный союз, рассматривая этот вопрос, долго колебался, к какому решению ему прийти, так как безусловно
{Стр. 197}
самым больным, самым жгучим вопросом в этой области является в настоящий момент вопрос питания. И если пришли к заключению, чтобы какими бы то ни было силами урегулировать производственную работу, то это сделано исключительно из того соображения, что в настоящее время на заводах наблюдаются такие явления, что из тысячи человек рабочих выходят на работу меньше 50% — человек 400—500. В переживаемый тяжелый момент рабочие должны сознательно отнестись к тому, что единственной базой к постановке данного вопроса в такой именно плоскости служит желание урегулировать выход рабочих на работу. Этим проведением циркуляра настоящий работающий рабочий не затрагивается и единственно, кого это больно бьет, так это только тот балласт, который сидит на шее рабочих. Хлеб, который не получили рабочие за дни прогулов, все равно поступает тем же рабочим и идет в фонд натурпремирования (шум, возгласы).
П р е д с е д а т е л ь: Я прошу не прерывать оратора, шум ровно ничему не поможет, нужно выяснить вопрос детально и прийти к какому-нибудь заключению.
Г р а ч е в: Я сказал это, товарищи, не для того, чтобы успокоить Вас, или чтобы вас по головке погладить, нужно уметь смотреть правде в глаза, и поэтому я и говорю то, что имело место обсуждения в Центрах. На конференции будут обсуждаться все вопросы, и там вы можете внести свой наказ и отстаивать его. Безусловно нужно принять все меры, чтобы все рабочие, истинно работающие, не страдали от постановки такого вопроса, но если группа каких-либо случайных лиц может понести какие-либо неудобства, то с этим считаться не следует. В Союзе Союзов вопрос этот будет обсуждаться вследствие заявления рабочих, точно также он придет на обсуждение в Петроград[ский] Совет и на конференцию,210 и поэтому я предлагаю поручить вашим представителям все высказать на конференции и там в общем масштабе принять меры к урегулированию данного вопроса.
В а щ и н и н: Мы только что заслушали т. Казанкова о протесте, который вынесен мастерской рем[онта] миноносц[ев], и точно такой же протест я заявляю также от лица рабочих электрической м[астер]ской. Все единогласно говорят, что Центр должен выработать какие-то другие меры наказания против прогулов, но ни в коем случае не отнимать хлеба от семьи, так как рабочий, получая хлеб, безусловно делится им со своей семьей и заставлять страдать детей или жену из-за того, что я по некоторым причинам не вышел на работу, является абсурдом.
В а с и л ь е в: Вот мы, товарищи, выслушали слова представителя от Союза металлистов, он только и говорит о том, чтобы что-то оторвать от рабочих, чтобы наказать их, что должны быть выработаны какие-то необычайно жестокие меры для поднятия производительности труда, но вряд ли этим приемом поднимется
{Стр. 198}
производительность, ведь не выходят не одни тунеядцы, а и больные, слабые, он не то что болен, а просто слаб и работать ему является не под силу. Тунеядцы — это те, которые разъезжают на автомобилях, те, которые присоседились в Центрах и живут лучше, чем в старое буржуазное время, у них всего по горло, а мы, рабочие, мы больны, измучены и применять к нам систему голодовки вряд ли рационально, нас можно штрафовать, как в старое время за прогулы, но лишать нас права на жизнь не может никто. У нас даже в пайке отнимают часть муки и тут вводится какое-то неравенство, какое-то деление на категории, когда и всего-то выдают, прямо сказать, горсточку...
Л е п е ш к и н: Ни одна мастерская не скажет, чтобы клеймили карточки, ведь этим отнимают от нас все гражданские права, отнимается жизнь, кусок хлеба. Возлагать широкие надежды на конференцию, я полагаю, не следует, по-моему, просто постановить заводу, чтобы приостановили клеймение карточек всем рабочим и служащим завода... вплоть до выяснения означенного вопроса в Райбюро, или... не по клейменным карточкам стали бы выдавать хлеб.
П а н к и н: Я бы попросил обратить внимание собрания и представителя Союза металлистов, что пора уже отстать немножко от клеймения, мы уж все переклеймены, так взяты на учет, что и деться нам некуда, шагу нам шагнуть некуда. Мы пережили гораздо больше, чем наши предки, вспомните нашествие варягов, татарское иго, царствование Иоанна Грозного, крепостное право, империалистический строй, все это мы перенесли на своих плечах и кровью добыли себе свободу, но сейчас мы переживаем тяжелее то[го], что было, потому что надо нас спросить, имеем ли мы хотя какие-либо гражданские права, и все мы скажем, что нет. Вспомните, что в крепостное право был Юрьев день и этот Юрьев день от нас отняли. Нас хотят наказывать самым существенным: куском хлеба и утешают нас тем, что этот хлеб передастся тем же рабочим. Да нам в глотку не полезет этот кусок хлеба, отнятый от голодного. Мы должны сказать правду здесь, должны иметь мужество сказать, что пусть они примут меры против тех, кто ездит на автомобиле, кто пристроился к Советской власти, а то выходит так, что мы слова не можем сказать, чтобы нас не упрекнули в контрреволюции, агитации и т. д., нам вечно грозят Чекой и затыкают нам рот. Но мы должны сказать, что мы живые в лапы не дадимся — всем по равному пайку, так как мы все рабочие одной семьи. (Возгласы, одобрение).
Г р а ч е в: Товарищи, хотелось бы ответить по существу на собрании и говорить только одну правду, одну единую правду, не прикрываясь словами. Я сам рабочий с 11-ти лет и мой отец, мой дед были рабочие. Я вырос именно среди рабочего класса и понимаю все его насущные потребности, но сейчас в настоящее время мы переживаем ужасный период, у нас полная разруха, недостаток
{Стр. 199}
топлива, продовольствия, путей сообщения, это все надо изжить, с этим надо бороться. И я вам говорю: перенесите этот вопрос о карточках на обсуждение конференции, все то, что говорится здесь— это будет принято к сведению и, можно с уверенностью сказать, что будут найдены способы выйти из данного положения.
Ясно, что завоевание революции211 должно дать рабочему классу все, чтобы он был вознагражден..., но поймите, что сейчас это дать невозможно. Советом Союзов вопрос этот еще не рассмотрен, предлагаю его снять с очереди и поручить представителям, выбранным на конференцию, поставить этот вопрос на детальное обсуждение.
К у т ь и н: Предлагаю общему собранию высказаться в таком порядке, как оно принимает этот вопрос. Во 1-х: клеймение карточек производить до выяснения вопроса. (Протест) 2. Клеймение карточек не производить до выяснения вопроса и предложить заводскому комитету снестись с Райбюро о выдаче хлеба по неклейменным карточкам.
Б о р т к е в и ч: Я предлагаю заклеймить карточки, чтобы получить хлеб.
Л е п е ш к и н: Немедленно сделать заявление в Союз металлистов, чтобы штемпелевание прекратить, так как оно абсолютно не достигает цели, потому что симулянты и главным образом спекулянты достают право проезда по железной дороге помимо прямых организаций. По борьбе с прогулами пусть выработают какие-либо другие меры.
Общее собрание постановляет, чтобы хлеб выдавался без клеймения карточек и чтобы представитель Союза металлистов снесся с Петрогубкоммуной, чтобы ею было сделано распоряжению о немедленной выдаче хлеба всем рабочим и служащим завода.
2. Б о б р о в к о: Вы знаете, что всем нам, служащим, исключая машинисток и технический персонал, дали группу «А» и выходит так, что все время существует разделение на какие-то классы. Машинистки, как лица физического труда, может быть, и имеют право на получение группы «У», но чем например чертежники отличаются от нас — это уж чрезвычайно трудно установить. Мы не говорим, чтобы нас сравнивали с рабочими, но чтобы среди норм, выдаваемых служащим, было бы безусловно равноправие.
П а н к и н: Я уже Вам говорил о прошлом, во времена самодержавия нас раньше разбивали на два класса, класс привилегированных и класс неимущих и тогда это деление оправдывалось и основывалось на капиталистическом строе, ну а теперь, что при коммунистическом строе, который признает братство и равенство, почему теперь существуют эти деления? Теперь больше, чем всегда, нас разъединяют: на директоров, на профессоров и главное на коммунистов, а потом уж на чернорабочих, мы несем всю черную работу и преподносим ее этим трем классам и за свою работу, как и
{Стр. 200}
раньше, получаем только черный хлеб, да и тот, кстати, собираются отнимать. Рядовые служащие, это те же чернорабочие, они несут на плечах всю тяжесть рабочих, я предлагаю не разделять их на классы, так как все мы едины...
В а щ и н и н: Разделять нельзя, служащим должны давать одинаково, как правильно указывает наш предыдущий оратор, сейчас нет деления на классы, все работают, одни умственным трудом, другие — физическим, и все должны получать одинаково.
Б о р т к е в и ч: Не должно быть делений и не может быть, так как тунеядцев не держат на заводах, а раз человек работает, то он должен и есть. Все равно экономией на несколько человек государство не спасется, уж если делить, так делить всем поровну. Нужно настаивать, что Губпрофсоюз выделял те же карточки.
...Б о б р о в к о: Мы занимаемся умственным трудом все одинаково, но когда доходит до деления пайка, то тут получается подразделение, мы именно протестуем против подразделения среди служащих, но мы только просим рассмотреть этот вопрос поскорее, иначе мы не получим праздничного пайка.
Г р а ч е в: Я призываю всех к спокойствию, все здесь должно решаться толково, говорят здесь о коммунистах, которые получают внеочередные пайки, превышающие нормы, но таких товарищей чрезвычайно же мало, и они работают зачастую по 18 час. в сутки. Если говорить о выдаче равномерного пайка всем служащим всех учреждений, то это вряд ли будет приемлемо, так как таких служащих [с]выше сотен тысяч и продовольствие для них не выдается не в силу того, что они не заслуживают его, а исключительно потому, что этого продовольствия не имеется (сильный шум). Я предлагаю распустить собрание, если оно не в состоянии спокойно обсуждать вопросы и избрать из себя представителя, который выяснил бы этот вопрос в Союзе металлистов. Я предлагаю с своей стороны такой критерий, чтобы все работающие 8 час. получали группу «У», а все работающие 6 час. получали группу «А», а кто будет работать выше этих установленных норм, то тот будет получать натурпремию.
С м е с т а: Служащим за сверхурочную работу хлеба не выдавали и когда мы просили хлеб, то нам ответили, что он еще не выпечен.
Г р а ч е в: Все заявления примутся к сведению, чтобы не было такого деления, я думаю, что этот вопрос, в частности, для вашего завода будет выяснен в положительную сторону.
В а с и л ь е в: Существующие подразделения между рабочими и служащими вовсе не показывают ту сумму работы, которая исполняется ими, а только устанавливают то, что у рабочих один желудок, а у служащих другой. Вот если бы спросили у тех, кто разъезжает в салон-вагонах, в автомобилях, которые жрут, как коровы, вот если бы у этих, будто бы работающих людей, у которых морды пухнут, у этих тунеядцев спросили — узнали бы их мнение, довольны ли
{Стр. 201}
они будут, если они сядут на группу «А», тогда, пожалуй, запели бы иное. А то ведь это так легко на чужих шкурах проводить репрессии и законы, отнять у больного рабочего, отнять у нищего-служащего, фактически разъединить работающие массы и этим как бы создать дисциплину труда и благополучие трудящегося, то я скажу, что это чепуха.
...Г о л у н о в: Товарищи, при Октябрьской революции сначала, ведь вы знаете, отрицали всяких спецов и дело передали только в руки рабочего класса, но потом выяснилось, что нам без них не обойтись, потому их и выделяли в особые группы и, как бы сказать, подкармливали. Но ведь если взять правильно, то все эти спецы и ученые создались на наших плечах, рабочий класс их и кормил и поил и хорошо, что некоторым счастье улыбнулось и что они могли учиться, а мы вот должны были нести черную работу. Я признаю частичное выделение в особые группы, как специалистов, так и техников, докторов, особо вредных цехов и т. п., но в общем масштабе деление не должно быть, все должны получать одинаково.
П р е д с е д а т е л ь: Я вношу конкретное предложение: предложить Союзу металлистов, чтобы оно вошло с ходатайством в Центр, чтобы на ударных заводах не было бы подразделения на рабочих и служащих, и все получали бы карточки по группе «У» — принято единогласно.
По вопросу о Наказе:
Докладчик Г р а ч е в: Я еще раз просил бы выслушать меня со вниманием. Сейчас созывается расширенное собрание по всем городам Российской Республики, чтобы улучшить положение наше[й], как обмолвился летучим словом товарищ — «уродливой республики»...
Вот сейчас о коммунизме говорят много тяжелого. Да, правда, жить нелегко, но чья же в этом вина?.. Нужно сказать правду, что среди коммунистов много было людей недостойных, пристроившихся, творивших насилия над людьми, много было наживающих капиталы и ловящих рыбу в мутной воде... все было, товарищи, к чему скрывать, но ведь сама идея коммунизма осталась безгранично чистой и не потеряла своего обаяния и силы...
Товарищи, много горького слышим мы о коммунистах, говорят об автомобилях, о галифе, упрекают его едой, но... много ли уж таких жизненно хорошо обставленных коммунистов и мало ли таких, которые отдали свою жизнь — самое драгоценное благо — на защиту революции. Таких борцов было много, много. Сейчас нас, коммунистов, насчитывается 70 000 человек, было время, когда нас было 40 000 челов[ек], и я скажу, что этот прогресс достигается не только одними благами мира, но и его духовной красотой (шум). Да, товарищи, если идея не жизненна и не идеальна, то она изживет себя в ближайшее же время, а не будет шириться и расцветать так, как наша партия. Вас именно и призывают к тому, чтобы вы помогли отмести вот этих-то присосавшихся коммунистов и оставили бы
{Стр. 202}
только честных, работающих людей. На все ответственные посты будут введены беспартийные работники, как в Петросовет, Совет Союзов, Петрокоммуну, професс[иональные] союзы для того, чтобы произошло тесное слияние рабочего класса. Нам необходимо единодушие, необходимо доверие, иначе у нас ничего не выйдет. Многие, может быть, скажут, что поздно, но я вам скажу, что нет, что нам пора строить жизнь и строить ее вместе. Говорите здесь, товарищи, все свои нужды, не бойтесь ни угроз, ни ЧК, говорите все откровенно, т. к. вы все дети одной семьи и должны открывать друг другу свои собственные раны, чтобы излечить их. ЧК упрекают в том, что она правила страной, но, товарищи, вспомните, что только при наличии железной дисциплины возможно было вынести то, что вынесли мы, если бы этой ЧК не было, то вот мы бы не могли здесь собраться, не могли бы говорить, т. к. и нас-то самих не было... Жить свободной жизнью мы бы не могли. Еще раз не забывайте, что мы работаем в обстановке исключительной, и что меры борьбы против всяких выступлений должны были быть исключительными.
Вот слышались вскрики относительно закупочной комиссии, служащие были недовольны карточками, слышались резкие протесты о клеймлении, все это, товарищи, будет предметом разбора, обо всем этом ваши делегаты будут говорить на конференции и все ваши выборные должности вы должны будете обновить и освежить, чтобы влить туда свежую струю.
Я еще раз призываю вас к единению, дружной работе и прошу вас говорить здесь все откровенно, так как именно здесь мы узнаем все наши слабые места и совместно постараемся исправить наши грехи, недочеты.
П а н к и н: Товарищи, я уже вам говорил, что мы пережили тяжелые времена, переживаем сейчас коммунизм, но... это какая-то несуразность, а не коммунизм, нам говорят про ЧК— да, мы ее не боимся, кто же из старых рабочих боится плетей, чтобы не защищать свободу? Довольно нас кубанцы нагайками стегали, пора иметь право говорить самостоятельно, надо эту ЧК с гвоздем вырвать, что ехать мешает. Поменьше надо и коммунистов в организациях, пора честным беспартийным работать. Ведь мы не против Советской власти, а за нее, но мы против коммунистов, уж очень нам надоело, что 17-летние коммунисты сидели бы, главенствовали над нами, много мы испытали от них и оскорблений, и обид, и разрухи, вспомните одни заградительные отряды, как они у голодных баб с ребятами последнее отнимали, да и то тошно станет (шум).
Г р а ч е в (с места): Заградительные отряды сняты с марта мес[яца].212
П а н к и н: Сняты, когда возить нечего стало, тогда и сняли, а что творилось, то уж этого не забыть. Нет, товарищи, довольно нам хозяев-коммунистов, пора нам работать с товарищами-работниками.
{Стр. 203}
В а щ и н и н: Когда т. Грачев говорил о международном положении, некоторые товарищи резко выражали с места свои взгляды на коммунистов. Что же, приходится сознаться, что мы не умеем мягко чувствовать, красиво говорить и расшаркиваться по отношению к власти. Мы — рабочие, и к деликатным манерам нас не приучали. Протестуем мы не против власти, а против личности. Сравняйте беспартийных с коммунистами, и мы это будем только приветствовать и честно будем работать все для восстановления нашего разрушенного хозяйства.
В а с и л ь е в: Да, постановление очень хорошее, но только ему что-то не верится. В прошлом году так же была беспартийная конференция — тоже нас призывали к работе, а мы сидели, как мебель, кто с нами считался — никто. Беспартийных презирали и всячески навязывали всем, что это сидит сплошная контрреволюция. У нас нет делений на специальные группы, этого быть не может, мы только рабочие и вот наш флаг. Сейчас хорошо поют, потому что... они поняли, что мы хотим жить свободно, что мы хотим жить по-человечески. (Аплодисменты). А [в] чем выражается наша свобода? Нам делают только гробы, да и тех-то не напасешься, мы чувствуем, что мы сидим под гнетущей мас[сы] палкой и головы поднять не смеем, так как иначе нас сейчас же окрестят «контрой», пугнут застенком, Чекой и т. д. Ведь мы рта открыть не смеем, т. к. и дома, и на службе, и на улице идет слежка, все чего-то боятся, что-то выслеживают, а что бояться тому, у кого все чисто. Нас, рабочего класса, бояться нечего, мы не капиталисты, мы живем и работаем для своего блага, для блага наших детей. Мы не можем желать возвращения ни капиталистического строя, ни монархического, мы испытали его на своем горбе, а мы только протестуем против насилия, против произвола, протестуем против комиссародержавия, такого беспардонного, что и сказать нельзя. Зачастую посмотришь: кто стоит у власти? Тот же, который перед околоточным червяком извивался, а то смотришь и сам переодетый полицейский из чинов помельче...,213 вот против такой власти мы протестуем, нам нужна здоровая пролетарская власть, власть истинно рабочая, понимающая наши интересы, та, которая не могла бы вынести постановление же клеймить карточки, т. к. знала бы, что рабочий и ищет только труда, а если не выходит на работу, то только потому, что он голоден, измучен, болен. Вот против бюрократии, насилия, произвола, я призываю всех бороться и говорю здесь все прямо, пусть слушает меня эта знаменитая Чека.
П р е д с е д а т е л ь: Тт., прения по докладу могут быть прерваны, т. к., в сущности говоря, ничего нового никто не вносит, а повторяют то, что мы уже слышали, я предлагаю прения прекратить и обратиться к чтению Наказа, т. к. время уже довольно позднее.
Предложение принимается.
Г р а ч е в: Т. Председатель, прошу слова, я хочу в заключение сказать немногое. Тут много говорили о Чека, это какое-то пугало,
{Стр. 204}
какой-то кошмар для всех, которым пугают строптивых людей. Но разбиретесь, что в сущности представляет из себя ЧК? Ведь это орган, поставленный на страже пролетарской революции, призванный охранять интересы трудящихся. Если были колоссальные недочеты, то опять-таки я повторяю, что время, переживавшееся нами, было поистине ужасно. На пожаре, спасая людей, не замечают, если толкнут, наступят на ногу. Здесь был пожар в общемировом масштабе, кругом пылало, ревнители капитала старались взорвать нас и изнутри и снаружи, нужны были и руки, и глаза, чтобы оберечь сокровище свободы и вот в этой ужасающей обстановке работала ЧК. Конечно, у нее больше может быть промахов, чем следовало бы, но ведь, тт., не забудьте, мы учимся строить жизнь, ведь нас веками не воспитывали на этом... Упрекают нас в партийности, в сплоченности, что будто бы мы никого не пропускаем в свою среду, это не так, к нам — милости просим, но что у нас есть дисциплина, как во всякой другой партии, то это факт, т. к. какая же партия, если нет дисциплины, одного фронта, организации и т. д. — тогда это уже не социальная партия, а какое-то стадо...214
Вы подчеркиваете, что никто против этой власти ничего не имеет, я, конечно, с радостью подчеркиваю этот факт, и было бы странно допустить, чтобы рабочие могли повставать против самих же себя, против выразителей их воли и желаний. Вы негодуете на многое темное, что имеет место среди людей, пристроившихся к строительству, но, тт., затем-то и призываю вас, чтобы мы все общими усилиями смогли сдвинуть дело с мертвой точки и начать строить справедливую, ясную жизнь.
А об особых привилегиях коммунистов говорить нельзя, истинному коммунисту даны одни права: умирать честной славной смертью за защиту революции, защищать ее до последней капли крови и быть безукоризненно чистым по отношению к себе и другим. Тот, кто не блюдет эти заветы, тот, тт., не коммунист, а так что-то...215
Еще раз призываю вас к единению, сплочению сил, к доверию и давайте все будем работать, как один. Все за одного, один за всех. (Аплодисменты).
НАКАЗ:
К п. 3 — добавления: чтобы проработавший полгода в советских учреждениях обратно возвращался к работам производства.
К п. 5 — в конец добавить: «только в том случае, если беспартийным будет предоставлено одинаковое право по выборам, как и коммунистам, во все правительственные учреждения».
С 5-го по 10-го пункты Наказ без поправок.
п. 11-ый принимается, за исключением выражения — «как передового рабочего» — по отношению к коммунистам.
С 12-го по 23-ий принимаются без поправок.
24-ый принят с добавлением пожелания выдачи продзнаков и служащим завода.
{Стр. 205}
С 24-го по 33-ий принимаются без поправок.
К Наказу, принятому общим голосованием, вносится принятое единогласно пожелание о необходимости включить в Наказ требование об использовании в текущем году рабочими и служащими завода декретного отпуска, без права замены его денежной компенсацией за неиспользование отпуска.
Принимается пожелание об издании газеты беспартийных.
Произведены выборы делегатов на общегородскую конференцию. Избранными оказались:
тт. 1. Ващинин Н.К.
2. Лепешкин.
3. Кутьин Ф.И.
4. Васильев Петр.
Председатель Ф. Кутьин
Секретарь В. Щелгачев
ЦГА СПб., ф. 4591, оп. 1, д. 13, л. 93—95 об., 96—99 об. Подлинник
210 Имеется в виду предстоящее беспартийное совещание рабочих.
211 Так в тексте.
212 Заградительные отряды были сняты 1 марта 1921 г. согласно постановлению Петросовета 26 февраля 1921 г.