На главную страницу проекта

Кваша Я., Шофман Ф.

К характеристике социального состава фабрично-заводских рабочих СССР1

Источник: Кваша Я.Б.Избранные труды. В 3 т. Том 1: Методологические основы статистического анализа. М.: Наука, 2003. C. 191-215.

Напечатано в "Избранных трудах" по: Кваша Я., Шофман Ф. К характеристике социального состава фабрично-заводских рабочих СССР // Пути индустриализации. 1930. № 1. С. 31–43; № 2. С. 35–45.

{191}

В восстановительный период народного хозяйства проблема состава фабрично-заводского пролетариата не имела той жгучей остроты, какую она приобретает в настоящее время. Стремительный рост численности промышленных кадров в тот период в большей своей части происходит за счет старых рабочих, оставивших производство в годы гражданской войны. С пуском консервированных предприятий и повышением нагрузки действовавших в производство стягивались большие массы рабочих как оставшихся в городах, так и ушедших в деревню. Лишь к концу восстановительного периода, когда исчерпались старые резервы, пополнение кадров промышленного пролетариата шло преимущественно за счет новых рабочих, ранее никогда не работавших на фабриках и заводах.

Реконструкция народного хозяйства, направленная к переустройству страны на социалистических началах, коренные изменения в технике производства, принятые темпы индустриализации и новые методы работы в сильнейшей степени заостряют проблему промышленных кадров. Вопрос ставится не только об источниках комплектования и методах подготовки впервые вовлеченных в производство новых рабочих, но и о социалистическом перевоспитании, привитии новой промышленной культуры и переквалификации значительных групп "старых", стажированных рабочих. С этой точки зрения первостепенную необходимость и интерес представляет изучение современного состава фабрично-заводского пролетариата, его социальных корней и связей, его культурного уровня и общественно-политической активности.

Именно эти задачи и ставились при производстве и разработке материалов выборочной переписи, произведенной в апреле–июне 1929 г. и охватившей рабочих трех основных отрядов индустриального пролетариата: металлистов, горнорабочих и текстильщиков. Этим самым перепись позволяет дать сравнительную характеристику состава рабочих главнейших промышленных районов: Московской промышленной области, Ленинграда, Ивановской области, Донбасса, Урала и Баку.

Материалы переписи вскрывают огромную межрайонную дифференциацию состава рабочих. Основные черты этой дифференциации, сложившейся под влиянием особенностей в развитии и состоянии экономики отдельных районов за весь предреволюционный период, разумеется, еще не могли быть коренным образом изменены в революционные годы, в годы восстановительных процессов в народном хозяйстве. Только под влиянием реконструктивных процессов в народном хозяйстве, получивших в последние годы небывалое развитие, будет изменен в относительно краткие сроки культурно-бытовой и социальный облик рабочего и, вместе с тем, устранятся и те различия, {192} которые существуют в настоящее время между рабочими отдельных районов.

На протяжении длительного исторического периода преимущественным источником комплектования, а затем пополнения рабочего класса являлось избыточное крестьянское население. И только по мере развития промышленного производства и роста пролетариата в пополнении его рядов все большую роль начинает играть сам же рабочий класс. Постепенно повышается удельный вес групп второго и третьего поколения рабочих – потомственных пролетариев, и наоборот, снижается доля рабочих, отцы которых были крестьяне. Этот процесс находит себе прямое отражение в социальных связях рабочего класса: попутно с перенесением центра тяжести в комплектовании пролетариата на выходцев из его же среды уменьшается и удельное значение рабочих, связанных с сельским хозяйством.

Эта историческая тенденция, имеющая, за некоторыми исключениями всеобщий характер, тем не менее, в различных районах развивается с неодинаковой силой, а внутри района для отдельных периодов и производств приобретает даже противоположный характер. Кроме того, в послереволюционный период все усиливающуюся и сейчас уже заметную роль в комплектовании рабочего состава предприятий играют выходцы из среды служащих.

Переходим к анализу этих процессов по отдельным районам и производствам.

МЕТАЛЛИСТЫ ЛЕНИНГРАДА И БЫВШ. МОСКОВСКОЙ ГУБЕРНИИ
(машиностроение и металлообработка)

Среди металлистов этих районов больше половины (52–55%) являются выходцами из рабочего класса, 38% – выходцами из крестьянства и 6–7% из среды служащих.

По этим двум районам данные переписи показывают почти одинаковый состав рабочих и по признаку их социального происхождения (занятию отца). Между тем состав рабочих этих районов по признаку современной связи с сельским хозяйством существенно различен. Тогда как среди металлистов б. Московской губ. имеют землю 32% рабочих, среди ленинградских металлистов землю имеют только 12,3%. Было бы ошибочно предполагать, что группа связанных с сельским хозяйством составлена исключительно из рабочих, отцы которых были крестьяне. Если такое предположение в известной степени правильно в отношении металлистов Ленинграда, то применительно к металлистам Московской губ. такое предположение глубоко ошибочно. В следующей табличке представлены показатели связи с сельским хозяйством в группах рабочих, различаемых по их социальному происхождению (табл. 1).

Таблица 1
Процент рабочих металлистов, имеющих землю

{193}

Эти цифры дают возможность выяснить одну из самых важных причин, обусловивших те огромные различия, какие имеются в показателях связи с сельским хозяйством рабочих обоих районов.

Наличие еще громадного процента (30) связанных с землей среди потомственных пролетариев – рабочих второго и третьего поколения говорит о весьма замедленном темпе отрыва от земли рабочих московской металлопромышленности. В составе же рабочих ленинградской металлопромышленности этот процесс протекает несравненно острее. В большой мере эти различия в темпах отрыва рабочих от земли объясняются характером географического размещения металлопромышленности. В Московской металлопромышленности имеется ряд крупнейших предприятий, расположенных в уездах Московской губернии (Коломенский паровозостроительный, Подольский машиностроительный, Мытищинский вагоностроительный, Люберецкий завод с.-х. машиностроения и т.д.). На этих предприятиях преобладающая часть рабочих, связанных с сельским хозяйством, имеет землю вблизи заводов, т.е. имеет возможность, работая на заводах, жить постоянно в своих хозяйствах. Если в ленинградской металлопромышленности в составе рабочих, связанных с сельским хозяйством, только 5% имеет землю в месте постоянного жительства, то в московской – таких рабочих насчитывается 36,5%. Этим рабочим для постоянного участия в сельскохозяйственных работах нет необходимости отрываться от производства, и, наоборот, участие в сельскохозяйственных работах не является для них непреодолимым препятствием к постоянной работе в производстве. С другой стороны – и это обстоятельство гораздо существеннее – рабочий в этих случаях не вынужден жить "на две семьи", имеет единый семейный бюджет при одновременном наиболее полном использовании самодеятельных членов семьи. Эта форма связи с сельским хозяйством, получившая особое распространение в б. Московской губернии и, как это ниже будет показано, наиболее сильное в текстильной промышленности и металлургии Урала, является фактором, в огромной мере замедлявшим процесс отрыва рабочих от земли.

В задачу настоящей статьи не входит рассмотрение вопроса о влиянии связи рабочих с землей на ход и результаты промышленного производства. Мы хотим лишь отметить, что наиболее отрицательное влияние на производство имеет именно эта форма связи, при которой рабочий делит бюджет своего времени и трудовой энергии между работой в производстве и в своем сельском хозяйстве (меньшая интенсивность труда, сезонные колебания производительности труда и объемов продукции и т.д.). И с точки зрения социально-политической эта форма связи с сельским хозяйством точно так же является наиболее отрицательной, поскольку в сильнейшей мере замедляет процесс отрыва от земли, а с другой стороны, служит серьезным препятствием к социалистическому перевоспитанию рабочих, которые постоянно испытывают давление форм производства и идеологии индивидуального хозяйства. Разумеется, что этим самым мы не приписываем никаких положительных черт той форме связи с сельским хозяйством, когда рабочий живет вне своего хозяйства, т.е. имеет землю вне места жительства. Достаточно хорошо известны те из года в год повторяющиеся затруднения, какие испытывают каменноугольная промышленность Донбасса в связи с весенним и летним отливом рабочих на сельскохозяйственные работы.

Перейдем к характеристике состава старых и новых рабочих. Прежде всего остановимся на производственном стаже рабочих.

Как по ленинградской, так и по московской металлопромышленности около половины (50–51%) современного состава рабочих начало свою работу в промышленности еще до Октябрьской революции и таким образом на {194} своем собственном опыте познало условия капиталистической фабрики. При этом 37–40% рабочих вступили в промышленность до 1913 г., а 20–22% до первой русской революции, до 1905 г. Следовательно, около половины современного состава рабочих впервые пришла в промышленность уже после Октябрьской революции: в годы гражданской войны и военного коммунизма впервые пришло в промышленность 8–11%, в первые годы восстановительного периода (1922–1925 гг.) – 20-21%, в последние годы этого периода (1926–1927 гг.) – 11-12% и – наконец, в начальный период реконструкции (1928 г. и первое полугодие 1929 г.) – 8%. Разумеется, что эти данные не отражают динамики численности рабочей силы, так как в восстановительный период в промышленности рост численности рабочей силы происходил не только за счет вовлеченности новых рабочих, но и в большей части за счет возвращения в свое время оторвавшихся от производства старых рабочих. Последних с длительностью отрыва свыше двух лет насчитывается в современном составе рабочих ленинградской и московской металлопромышленности 15-17%.

[Для исследования социального состава пришедших в промышленность] новых рабочих, помимо характеристики непосредственно относящихся к этим группам, необходима еще сравнительная характеристика их со старыми рабочими (табл. 2). Такая сравнительная характеристика разрешается материалами переписи, поскольку изучение основных вопросов состава рабочих отдельно проводилось для различных по времени начала работы в промышленности групп рабочих. Тем самым с известной условностью изучение ведется в историческом разрезе.

Таблица 2
Социальное происхождение старых и новых рабочих

В приведенной таблице с большой отчетливостью выступает процесс снижения удельного веса выходцев из крестьян в комплектовании рабочей силы. Этот процесс в последние годы обнаруживает, однако, тенденцию к замедлению, а по ленинградской металлопромышленности, в связи с значительным ростом рабочей силы в последний период, приобретает даже противоположный характер. Совершенно особняком стоит группа рабочих – выходцев из среды служащих. Эта группа с исключительной интенсивностью из года в год возрастает и в приеме [на работу] последних лет она достигла уже чрезвычайно внушительной цифры – 10-14%. {195} Заслуживает пристального внимания намечающееся в последние годы снижение рабочих второго и третьего поколений в комплектовании рабочей силы. Здесь прежде и раньше всего должен быть выяснен следующий вопрос: имеет ли тут место своеобразный "самотек", является ли такое положение следствием недостаточно тщательного и четкого регулирования приема новой рабочей силы, или же в основном тут сказывается влияние особенностей структуры нашей безработицы.

Различия в объемах показателей связи с сельским хозяйством между группами рабочих разного производственного стажа выступают еще резче (табл. 3).

Таблица 3
Процент имеющих землю среди рабочих

В ленинградской и одинаково в московской металлопромышленности вплоть до восстановительного периода во всех приемах последовательно снижается удельный вес рабочих, имеющих землю. Несмотря на это, металлисты и Ленинграда и Москвы, вступившие в производство еще в довосстановительный и тем более в дореволюционный период, характеризуются более высокими показателями связи с сельским хозяйством, чем рабочие, начавшие работать после Октябрьской революции.

Мы уже ранее отмечали, что в ленинградской металлопромышленности рабочие, имеющие землю, в своем подавляющем большинстве являются крестьянами по происхождению, тогда как в московской металлопромышленности только половина этих рабочих по своему происхождению – крестьяне, а другая половина – дети рабочих, не порвавших с землей. Здесь же мы отмечаем, что в Ленинграде для приемов всех без исключения годов характерен разрыв между показателями социального происхождения и современных социальных связей, т.е. удельный вес рабочих – крестьян по своему происхождению, примерно в 3 раза превосходит удельное значение рабочих, имеющих в настоящее время землю. Для групп старых с большим производственным стажем рабочих это положение сравнительно просто объяснимо. Оно является следствием процесса постепенного отрыва от земли, который в Ленинграде должен был происходить успешнее, так как у подавляющей части связанных с сельским хозяйством земля находится вне места жительства и работы. Что же касается приемов последних лет, то, помимо того, что в последние годы процессы отрыва от земли протекают интенсивнее, существенно изменились пути проникновения в промышленность выходцев из крестьян. Из года в год под влиянием ряда причин, в частности и особенности регулирования рынка труда, уменьшаются размеры притока крестьянских элементов, для которых работа в фабрично-заводской промышленности является первой работой по найму (табл. 4).

{196}

Таблица 4

Таким образом, в приемах последних лет большинство рабочих из крестьян прежде чем попасть в фабрично-заводскую промышленность уже работали по найму в других отраслях народного хозяйства. Преобладающая часть этой группы рабочих работала вне сельского хозяйства. Надо полагать, что строительство являлось и является одним из важных каналов, через который крестьянство проникает в фабрично-заводскую промышленность, в особенности металлическую. То обстоятельство, что трудовой стаж этих рабочих выше производственного, в известной мере поясняет факт разрыва между их социальным происхождением и современной связью с сельским хозяйством. Обращает на себя внимание сравнительно высокий процент батраков среди рабочих – выходцев из крестьян и то, что в московской металлопромышленности наблюдается совершенно закономерный рост батрачества в приемах последних лет.

Материалы переписи не дают прямых указаний о социально-экономическом типе хозяйства рабочих, их мощности и товарности. Однако ряд признаков позволяет установить сравнительно сильную дифференциацию хозяйств, в состав которых входят рабочие. В качестве таких признаков могут быть использованы показатели обложения сел.-хоз. налогом, наличия посева, рабочего и продуктивного скота, применения наемного труда и, наконец, участия в коллективных хозяйствах.

Только десятая часть хозяйств, в которые входят рабочие, не облагается сельскохозяйственным налогом. Как в ленинградской, так и в московской металлопромышленности из числа облагаемых налогом около половины платит его в размере до 20 руб., немного меньше трети – от 20 до 40 руб., и около одной пятой – свыше 40 руб. При этом для 10% хозяйств налог превышает 60 руб., а для 1,5-2% даже 100 руб. Отмечая большую дифференциацию в размерах обложения хозяйств рабочих и наличие групп с высокими ставками налога, нельзя упускать из виду, что в облагаемый доход хозяйств рабочих включается часть заработной платы. Тем не менее, если даже иметь в виду это обстоятельство, дифференциация хозяйств остается весьма значительной. Из общего числа хозяйств беспосевная группа составляет 8-10%, группа же хозяйств с посевом, но без рабочего скота – 25-31%, и, наконец, группа с посевом и с рабочим скотом – 60-65%. Почти все хозяйства последней группы имеют коров и покосы.

В 13-14% хозяйств рабочих, имеющих землю, применялся чужой труд. Применение чужого труда в слабой степени распространено в хозяйствах с посевом и рабочим скотом и почти целиком сосредоточено в хозяйствах, в которых имеются {197} посевы, но не имеется рабочего скота. В этой последней группе у московских металлистов насчитывалось 26% хозяйств, прибегающих к чужому труду, а у ленинградских – 25%. Из хозяйств же с рабочим скотом применяло наемный труд 4% у московских металлистов и 2,2% – у ленинградских.

Понятно, что в качестве важнейшей причины применения чужого труда в группе безлошадных хозяйств выступает необходимость использования чужих средств производства. Иначе дело обстоит в более мощных хозяйствах, в посевных и лошадных хозяйствах. В этой группе применение наемного труда, являющееся одним из важных показателей социально-экономического типа хозяйства, свидетельствует о наличии части хозяйств, могущих быть причисленными к верхушечным слоям деревни.

Одновременно следует отметить, что в период переписи (апрель–май 1929 г.) степень коллективизации хозяйств рабочих была чрезвычайно незначительной. Только 2,5-3% хозяйств входило в колхозные объединения. Даже среди членов и кандидатов ВКП(б), связанных с сельским хозяйством, было всего только 3,5-4% участников колхозов.

ТЕКСТИЛЬЩИКИ МОСКОВСКОЙ, ИВАНОВСКОЙ И ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТЕЙ

Состав рабочих текстильщиков характеризуется в сравнении с металлистами более длительным производственным стажем: 60% современного состава рабочих хлопчатобумажной промышленности Московской и Ивановской областей начало работать в промышленности еще до Октябрьской революции, то же получается для рабочих льняных фабрик, и только среди текстилей Ленинграда процент рабочих с дореволюционным стажем работы составляет около 50%, совпадая, таким образом, с аналогичным показателем для ленинградских металлистов.

В 1928 г., в связи с переходом ряда крупнейших текстильных фабрик на семичасовой рабочий день и трехсменную работу, в текстильную промышленность было вовлечено значительное количество новых рабочих. Несмотря на это, удельный вес групп рабочих, впервые вступивших в производство в последние три года (1926–1928), составляет около 15%, достигая в составе ленинградских текстилей до 18%. Таким образом, и в отношении удельного веса новых рабочих текстильная промышленность заметно отличается от металла (табл. 5).

Таблица 5
Процент распределения текстильщиков по времени начала работы в промышленности

{198}

На протяжении длительного исторического периода источником пополнения текстильного пролетариата являлось крестьянское население потребляющей полосы Центральной России. В погоне за дешевой рабочей силой капиталист устремлялся в деревню, "преодолевая те препятствия, которые ставила ему сословная замкнутость крестьянской общины, и извлекая даже для себя пользу из этой замкнутости... Мужика не пускают на фабрику – фабрика идет к мужику" (Ленин В.И. Развитие капитализма в России). Специфические условия размещения текстильной промышленности, когда огромная часть прядильных и ткацких фабрик строилась в сельских местностях полосы резко выраженного аграрного перенаселения, естественно, отразились на характере комплектования рабочего состава. Поэтому, хотя текстиль и является одной из старейших отраслей русской промышленности, процент рабочих, отцы которых были крестьяне, здесь весьма высок. По Московской области и Ленинграду в современном составе рабочих-текстильщиков насчитывается 36% крестьян по происхождению, а по Ивановской области – даже 44%. Но в приемах последних лет наблюдается резкое снижение удельного веса рабочих – выходцев из крестьянства. Этот процесс особенно рельефно выступает по Ивановской области и Ленинграду. В Ивановской области среди начавших работать еще до 1905 г. доля рабочих из крестьян составляет 54%, а в Ленинграде – 53%, в приеме же 1928 г. она снижается соответственно до 31 и 19%.

Однако доля потомственных рабочих не возрастает соответственно уменьшению доли рабочих из крестьянства, так как, подобно металлопромышленности, в текстиле из года в год резко повышается значение выходцев из среды служащих (табл. 6).

Таким образом, в последние годы относительные размеры притока крестьянских элементов в хлопчатобумажную промышленность, особенно Ленинградскую и Ивановскую, резко сократились. В металлопромышленности же Ленинграда и Московской губернии, как уже отмечалось, это снижение не было столь резким. Нам представляется, что эти различия связаны с более интенсивным ростом численности рабочей силы в металлопромышленности, а с другой стороны, с наличием больших резервов в семьях рабочих-текстильщиков

Таблица 6
Распределение рабочих хлопчатобумажной промышленности
по признаку социального происхождения (занятия отца)

{199} подростков и переростков. Текстильная промышленность с характерным для нее преобладанием женского труда (свыше 60%) может в большей степени использовать трудовые ресурсы рабочей семьи, чем металлопромышленность, в которой применение женского труда хотя и возрастает, но все же остается на относительно пониженном уровне. Здесь же надо отметить, что особенности полового состава рабочих текстильной промышленности сказываются на показателях, которые нами будут использованы для характеристики социального состава и особенно культурного уровня и общественно-политической активности.

Считалось общепринятым, что рабочие текстильной промышленности, значительнейшая часть предприятий которой расположена в сельских местностях и поселках городского типа, в большей мере, чем какой-либо из других отрядов индустриального пролетариата, связаны с сельским хозяйством2. Материалы переписи, проведенной пока только по трем союзам, позволяют установить, что по удельному весу рабочих, имеющих землю, рабочие хлопчатобумажной промышленности стоят позади металлистов и горнорабочих ряда крупнейших районов. В хлопчатобумажной промышленности в настоящее время имеют землю немного меньше 20% рабочих. При этом наблюдаются большие различия между отдельными районами. Среди рабочих хлопчатобумажной промышленности Ленинграда имеют землю только 4,4%, среди рабочих г. Москвы – 11,2%, прочих пунктов Московской области – 24,1% и, наконец, Ивановской области – 16,7%. Более высоки показатели связи с сельским хозяйством среди рабочих льняной промышленности Ивановской области – 27,5%. Внутри районов дифференциация связи с сельским хозяйством выступает еще резче, чем между отдельными районами. Наряду с фабриками, где показатели связи с сельским хозяйством такие же, как и в Ленинграде, есть фабрики, рабочие которых на 70-80% связаны с землею; наряду с такими старыми пролетарскими центрами, как города Орехово, Тверь, Иваново, где число рабочих, связанных с землей, измеряется несколькими процентами, есть районы, как Егорьевский, Раменский, Родниковский, в которых до половины рабочих имеют землю.

Особенность, отличающая текстилей от металлистов, заключается в том, что преобладающей формой связи рабочих с сельским хозяйством является наличие земли в месте жительства рабочих.

Две трети рабочих-текстильщиков, имеющих землю, постоянно живут в своих хозяйствах, совмещая таким образом одновременно работу в промышленности и в своем хозяйстве. Мы уже указывали на то влияние, какое оказывает эта форма связи на процесс отрыва рабочих от земли и на ход производства. Это обстоятельство приобретает для текстильной промышленности особое значение, так как, повторяем, из числа рабочих, связанных с сельским хозяйством, две трети имеют землю в месте жительства.

Так же, как у металлистов, старые рабочие в большей мере связаны с землей, чем новые рабочие (табл. 7).

Тогда как среди рабочих Ивановской области и Ленинграда можно отметить последовательное и резкое снижение процента рабочих, связанных с сельским хозяйством, среди рабочих московской хлопчатобумажной отрасли не наблюдается сколько-нибудь заметных сдвигов в пролетаризации состава.

{200}

Таблица 7
Процент рабочих, имеющих землю

Подобно московским металлистам, среди хлопчатобумажной промышленности Московской области имеется большая группа потомственных пролетариев, связанных с сельским хозяйством. Если в Ивановской области среди потомственных пролетариев – рабочих второго и третьего поколений – насчитывается только 7% имеющих землю, то в Московской области этот процент достигает 19%. Среди выходцев из крестьян процент имеющих землю почти одинаков для обеих областей: 29 – по Ивановской области, 34 – по Московской.

Таким образом, в хлопчатобумажной промышленности Ивановской области наблюдаются два интенсивно развивающихся и дополняющих друг друга процесса: наряду с резким повышением удельного значения потомственных пролетариев не менее интенсивен процесс отрыва рабочих от земли. Процесс более быстрого отрыва ивановских текстильщиков от земли сравнительно с московскими можно усмотреть еще из следующих данных (табл. 8).

Таблица 8

В ивановской хлопчатобумажной промышленности среди рабочих старших возрастов (40 лет и старше) имеет землю 21%, а молодых (до 29 лет) – 12%; в Московской же области эти крайние группы дают примерно один и тот же процент связанных с землей. Таким образом, эти данные вскрывают – и мы это хотим подчеркнуть – одно чрезвычайно существенное обстоятельство в комплектовании рабочей силы: в Ивановской области новые рабочие, молодые рабочие взяты не только в подавляющей своей части из рабочих семей, но именно из тех рабочих семей, которые в наименьшей мере связаны с сельским хозяйством. В Московской же области, повторяем, старые и молодые рабочие в одинаковой мере связаны с землей. Такое положение в известной части объясняется отраслевым составом промышленного производства этих двух областей. В то время как в Ивановской – по преимуществу пока текстильной – области дети рабочих находят применение своему труду в пределах этой области, главным образом, в текстильных фабриках, в Московской области возможен отток {201} молодых пролетарских групп в другие, с более высокой оплатой труда, отрасли промышленности.

Особо следует рассмотреть вопрос о связи с сельским хозяйством рабочих и работниц. По всем районам связь с сельским хозяйством текстильщиц ниже, чем у текстильщиков (табл. 9).

Таблица 9

В льняной промышленности Ивановской области, где фабрики по преимуществу расположены в сельских местностях, степень связи с сельским хозяйством мужчин и женщин не показывает особых различий. Эти различия уже гораздо более значительны в хлопчатобумажной промышленности той же Ивановской области, где имеются мощные текстильные кусты в таких городских центрах, как Иваново и Ярославль. Но исключительной силы этот разрыв достигает в столицах и особенно в Ленинграде, где при ничтожном проценте работниц, связанных с землей, имеются сравнительно высокие показатели для рабочих.

Эти соотношения станут понятными, если иметь в виду, что в составе крестьян, уходящих на городских фабрики, преобладают мужчины, и что процесс отделения от земли протекает значительно быстрее у работниц, чем у рабочих. Последнее можно подтвердить данными о связи с землей для отдельных возрастных групп рабочих и работниц (табл. 10).

Если среди рабочих молодых возрастов связь с сельским хозяйством почти одинакова у мужчин и женщин, то для старших возрастов, особенно для рабочих старше 40 лет, процент имеющих землю среди мужчин почти в два раза выше, чем среди женщин.

Эти различия предстанут еще в более резкой и убедительной форме, если обратиться к группе рабочих, имеющих землю вне места жительства.

Так же, как у металлистов, около 90% рабочих, имеющих землю, облагаются с.-х. налогом. Средние размеры налога несколько ниже у текстилей, чем у

Таблица 10

{202}

металлистов: 22-23 руб. на одно хозяйство текстильщика против 27 руб. на одно хозяйство металлиста. Свыше 60 руб. налога платят 11% хозяйств текстилей, а металлистов – 10%. Удельный вес беспосевных хозяйств и хозяйств с посевом и рабочим скотом точно так же одинаков для текстильщиков и металлистов (9-10% и 60-65%). Только по Московской области, где связь с сельским хозяйством достигает весьма внушительной цифры (24%), удельное значение беспосевной группы выражается 22%. Таким образом, уже первые показатели говорят, что в Московской области, наряду с более высокой связью с землей, группа маломощных хозяйств весьма значительна, и наоборот, в Ивановской области налицо меньшая связь с землей, но зато сами хозяйства более мощны. И показатели наличия угодий под покос и огород, и показатели наличия продуктивного скота говорят о том же (табл. 11).

Таблица 11
Мощность хозяйств, в состав которых входят рабочие

Таблица наглядно иллюстрирует, что по всем показателям, приближенно характеризующих мощность хозяйств, текстильщики Ивановской области стоят впереди московских. Мы снова подчеркиваем, что приводимые в таблице показатели недостаточны для выяснения мощности и социально-экономического типа хозяйств и ими преследуется цель только грубой ориентировки в этом вопросе. Мы лишены также возможности дать сейчас детальную сравнительную характеристику расположенных в границах одного и того же экономического района хозяйств, имеющих в своем составе фабрично-заводских рабочих, и хозяйств, единственным источником дохода которых является земледелие.

Однако некоторое и очень грубое сопоставление всех крестьянских хозяйств с хозяйствами, в составе которых имеются рабочие-текстильщики, мы разрешаем себе сделать.

По данным сельскохозяйственной статистики ЦСУ, в 1928 г. в Ивановской области было 4,8% беспосевных хозяйств, 31,8% – безлошадных и 13,6% – бескоровных хозяйств. Среди хозяйств текстильщиков этой области первая группа составляет 9,7%, вторая – 31,7% и, наконец, третья же 10%. Таким образом, по этим признакам хозяйства рабочих-текстильщиков приближаются к среднему составу всех хозяйств данного района, существенно только отличаясь большим удельным весом группы беспосевных хозяйств.

По б. Московской губернии в составе всех крестьянских хозяйств было в 1928 г.: беспосевных – 6,5%, безлошадных – 31,7% и бескоровных – 21,8%. В составе {203} же хозяйств московских текстильщиков беспосевных было 22,4%, безлошадных – 51,1% и бескоровных – 24,2%. Здесь же хозяйства текстильщиков по всем приведенным показателям стоят далеко позади всего состава крестьянских хозяйств. Сознавая некоторую условность этих сопоставлений, мы все же считаем возможным установить, что среди хозяйств московских текстильщиков имеется значительно более высокий процент маломощных хозяйств, чем в составе всех крестьянских хозяйств. Тот факт, что около 90% хозяйств рабочих-текстильщиков Московской области облагается налогом, не вступает в противоречие с только что сказанным, так как, повторяем, в облагаемый доход включается часть заработной платы. Если же иметь в виду, что в семье текстильщика обычно работают на фабрике два члена семьи, то станет ясным доля заработной платы в облагаемом доходе.

В связи с тем же явлением, что из членов семьи текстильщика обычно двое работают на фабрике, применение чужого труда в хозяйствах текстилей имеет большее распространение, чем в хозяйствах металлистов, но так же, как у металлистов, применение чужого труда сосредоточено в группе маломощных хозяйств – хозяйств без рабочего скота и в сравнительно малой степени имело место в группе хозяйств с посевом и рабочим скотом, где применение наемного труда носит совершенно иной социальный характер.

Участие текстильщиков в колхозах так же, как у металлистов, стоит на чрезвычайно низком уровне (2,5%).

Данные переписи показывают, между прочим, что в современном составе рабочих хлопчатобумажной промышленности имеется 22% рабочих, имевших длительный перерыв в производстве (больше 2-х лет) и восстановивших работу позже 1921 г. Эти группы рабочих, в своем большинстве обладающие длительным производственным стажем, характеризуются относительно большей связью с сельским хозяйством, чем остальные рабочие. Среди этих рабочих во время отрыва от промышленного производства работало в сельском хозяйстве из мужчин 34%, а из женщин 45%. То, что среди мужчин, имевших длительный отрыв от производства, процент работавших в сельском хозяйстве ниже, чем у женщин, объясняется тем, что больше половины первых (55%) участвовало в гражданской войне. Но, вместе с тем, очень интересно отметить, что среди участников гражданской войны процент рабочих, связанных с сельским хозяйством, намного ниже, чем среди других отрывавшихся от производства рабочих – не участников гражданской войны.

С началом восстановительного периода в промышленность начали возвращаться эти группы рабочих. Выше мы демонстрировали данные о связи с сельским хозяйством в группах рабочих, различаемых по году первого поступления на фабрику. Мы подчеркиваем, что эти группы различались именно по году первого прихода в производство. При таком рассмотрении мы могли констатировать, что связь с сельским хозяйством рабочих, впервые пришедших в промышленность в восстановительный период, была не выше, а по ряду районов (Ивановская область, Ленинград) значительно ниже, чем у рабочих, начавших работать в промышленности до революции.

Этот факт, однако, не вступает в противоречие с твердо установившимся мнением, что последние годы параллельно развертыванию промышленности шло ухудшение социального состава рабочих.

Если рассматривать показатели связи рабочих с сельским хозяйством не в разрезе года начала их работы в промышленности, но под углом зрения последнего их прихода в производство, то картина резко меняется (табл. 12).

{204}

Таблица 12

Таким образом, если рассматривать совокупно всех рабочих, влившихся в последние годы в промышленность (возвратившихся после длительного отрыва и впервые начавших работать), то связь их с сельским хозяйством стоит на более высоком уровне, чем тех рабочих, которые работали на фабриках еще до 1922 г.

РАБОЧИЕ КАМЕННОУГОЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ ДОНБАССА

Состав рабочих каменноугольной промышленности Донбасса исключительно своеобразен и коренным образом отличается от состава рабочих металлообрабатывающей и текстильной промышленности. Достаточно указать, что в современном составе горняков Донбасса имеется только 32% рабочих с дореволюционным производственным стажем, а с другой стороны, около 34% рабочих начали работать в промышленности с 1926 г. и, следовательно, не обладают даже трехлетним производственным стажем. В то же время в современном составе 63% рабочих являются по своему происхождению крестьянами и только 34% – потомственные пролетарии.

При анализе характера комплектования рабочей силы в металлообрабатывающей и текстильной отраслях промышленности неоднократно подчеркивалось, что среди рабочих с дореволюционным стажем работы удельный вес выходцев из крестьян значительно выше, чем среди рабочих, пришедших в промышленность в революционные годы. Каменноугольная промышленность Донбасса дает обратную картину (табл. 13).

Таким образом, в последние годы усиливается и без того видная роль крестьянства в комплектовании рабочей силы каменноугольной промышленности.

Таблица 13

{205}

В приеме 1928–29 г. процент рабочих из крестьян достиг уже 70,5, тогда как среди рабочих, начавших работать в промышленности еще до революции, этот показатель в среднем не превышает 59%, а среди начавших работать во время империалистической войны составляет 52%. Соответственно этому в последние годы последовательно ослабевает роль потомственных пролетариев в комплектовании рабочей силы. И еще одна характерная черта в комплектовании рабочей силы шахт Донбасса: процент рабочих, выходцев из среды служащих, хотя и обнаруживает тенденцию к росту, но темп этого роста немного слабее, чем в обрабатывающей промышленности.

Материалы переписи далее показывают, что значительная часть рабочих каменноугольной промышленности – выходцев из крестьянства до прихода в промышленность работала по найму в сельском, хозяйстве. Состав рабочих каменноугольной промышленности всегда отличался значительной прослойкой батрачества, но никогда эта прослойка не была так велика, как в настоящее время. И что особенно важно отметить – если в группах рабочих из крестьян, пришедших в промышленность в разные периоды дореволюционного времени, процент батраков одинаков, то в послеоктябрьский период налицо из приема в прием усиление роли батрачества в комплектовании рабочей силы шахт, – такое усиление, при котором рост удельного веса батрачества в составе рабочих заметно опережает рост удельного веса рабочих – крестьян по происхождению (табл. 14).

Таблица 14

Пользуясь термином "батрак", мы имеем здесь в виду рабочих, которые до прихода в промышленность работали по найму в сельском хозяйстве. Мы, к сожалению, не располагаем данными о длительности их работы по найму в сельском хозяйстве, характере их найма (постоянная, сезонная и т.п. работы) и места работы (обобществленный сектор, индивидуальные хозяйства). К тому же следует отметить, что известная часть этих рабочих имеет в настоящее время землю.

Все же эти данные проливают новый свет на источник и характер комплектования рабочей силы Донбасса, поскольку они устанавливают, что большая часть приемов последних лет составлена из крестьян, работавших по найму в сельском хозяйстве.

Несмотря на это, в каменноугольной промышленности наблюдается непрекращающийся и к тому же значительный рост группы рабочих, имеющих землю. Это можно иллюстрировать следующими данными. Среди рабочих, начавших {206} работать в промышленности еще до Октябрьской революции, 17-20% в настоящее время имеют землю, среди поступивших в 1922–1925 гг., имеют землю 24%, среди поступивших в 1926–27 г. – 33% и, наконец, приеме 1928 и начала 1929 г.–43%.

Само собой разумеется, что эти данные отражают современную связь рабочих с сельским хозяйством, а не приурочены к времени прихода рабочих в промышленность. В противном случае было бы непонятным и необъяснимым, например, то, что среди рабочих, впервые пришедших в промышленность до 1905 г., 64,3% крестьяне по происхождению, а связанных с землей только 17%, среди рабочих поступления 1906–1913 гг. – соответственно 60 и 18% и т.д.

Эти данные, повторяем, показывают современную связь рабочих с сельским хозяйством и, следовательно, в них получают отражение процессы отрыва рабочих от земли. На примере значительной группы горнорабочих (11 000 человек), работавших не по найму в сельском хозяйстве и отцы которых были крестьяне, можно дать некоторую приблизительную количественную характеристику процесса отрыва рабочих от земли (табл. 15).

Таблица 15

Этими цифрами мы отнюдь не собираемся подменить характеристику интенсивности процесса отрыва рабочих от земли или, тем более, устанавливать какие-либо закономерности в этих процессах. Вообще говоря, если бы даже удалось на основе более полных и содержательных материалов установить за прошлое время закономерности и основные зависимости в этих процессах, развивающихся под сложным воздействием всей совокупности социально-экономических условий в стране, то все же ни в коем случае не могло бы быть создано представление о характере и темпе этих процессов в перспективе. Реконструкция сельского хозяйства на иных социальных и технических началах, с одной стороны, а с другой – огромный, предусмотренный пятилетним планом, рост реальной заработной платы делает предвидение, основанное на ретроспективном изучении вопроса, на механической экстраполяции, совершенно бесплодным. Здесь прежде всего и раньше всего скажутся процессы социальной и технической реконструкции народного хозяйства.

Мы подходим к важнейшему вопросу социального состава рабочих, к вопросу о мощности сельских хозяйств, в которые входят рабочие. Одновременно с этим мы попытаемся установить, какие группы рабочих из числа имеющих землю, уходя из производства в сезон полевых работ, создают хорошо известные затруднения в работе каменноугольной промышленности.

В отличие от хозяйств металлистов и текстильщиков, на 90% облагаемых с.-х. налогом, в каменноугольной промышленности Донбасса только 74% хозяйств платят с.-х. налог. При этом сам размер налога также ниже, чем для хозяйств поименованных групп рабочих. До 10 руб. платят 38,5% облагаемых {207} хозяйств, от 10 до 20 руб. – 29,7% хозяйств, от 20*до 40 руб. – 20,5, от 40 до 60 руб. – 6%, свыше 60 руб. – 5,3%. Для полутора процентов всех облагаемых налогом хозяйств размер налога превышает 100 руб.

В составе хозяйств имеется 14,3% беспосевных, 38,5% с посевом, но без рабочего скота и, наконец, 47% хозяйств с посевом и с рабочим скотом.

Ежегодно в каменноугольной промышленности Донбасса наблюдается большой отлив рабочих на сельскохозяйственные работы. К сожалению, намеченный срок производства переписи фактически несколько оттянулся и вместо начала апреля 1929 г. перепись закончилась на ряде рудников в мае того же года. К этому времени известная часть рабочих, связанных сельским хозяйством, уже успела уйти на полевые работы и, таким образом, не была охвачена переписью. Это естественно отразилось на показателях связи рабочих с сельским хозяйством и особенно на показателях текучести рабочей силы. Но несмотря даже на то, что часть рабочих, и именно рабочих, оставляющих производство в период сельскохозяйственных работ, не была переписана, несмотря на это, среди переписанных рабочих, имеющих землю, зарегистрировано 13,7% увольнявшихся с производства в сезоне 1928 г. для участия в сельскохозяйственных работах и, кроме того, 1,4% бравших для этой же цели дополнительный отпуск.

К каким же группам хозяйств относятся рабочие, оставляющие производство для участия в сельскохозяйственных работах? Материалы переписи дают весьма интересное освещение этого вопроса (табл. 16).

Таблица 16

Таким образом, в сезон полевых работ оставляют производство преимущественно рабочие с более мощными хозяйствами, и наоборот, остаются на месте рабочие, входящие в состав маломощных хозяйств. Если из общего числа рабочих, имеющих землю, увольнялось в 1928 г. в общей сложности 13,7%, то из рабочих, имеющих хозяйства с посевом и рабочим скотом, уволилось 17,4%, из рабочих, имеющих хозяйства с посевом, но без рабочего скота, уволилось 12,6%, а из рабочих с беспосевными хозяйствами – только 4,7%. Такие же соотношения складываются и для рабочих, бравших дополнительный отпуск для участия в сельскохозяйственных работах, – 1,8%, 1,3% и 0,4%.

Мы здесь привели данные, относящиеся ко всем рабочим, имеющим землю. Преобладающая часть этих рабочих имеет землю вне места жительства (81%). Вполне понятно, что наибольший отлив на сельскохозяйственные работы происходит как раз в группе рабочих, имеющих землю вне места жительства. Уволившиеся в 1928 г. в этой группе составляют значительно более высокий процент, чем в группе рабочих, имеющих землю в месте жительства: 15,8% среди первых и 5% среди вторых. Но еще более значителен процент увольнявшихся в группе рабочих, имеющих вне места своего жительства хозяйства с посевом и рабочим скотом – 20%. Далее. В наибольшей мере в период летних работ уходят {208} так называемые подземные рабочие, в частности забойщики, что, как известно, особенно тяжело отражается на ходе добычи угля и динамике средних показателей производительности труда. Перепись позволяет установить, что как раз эта группа рабочих (подземные рабочие) обнаруживает наиболее высокие показатели связи с землей: тогда как среди так называемых поверхностных рабочих насчитывается 21,7% имеющих землю, среди так называемой подземной группы таких рабочих – 30,3%. Кроме того, если среди связанных с сельским хозяйством поверхностных рабочих – 23,4% имеют землю в месте жительства, а остальные вне места жительства, то среди подземных рабочих в месте жительства имеют землю только 16,6%. Стало быть, среди подземных рабочих имеется наибольшая связь с сельским хозяйством, и к тому же преобладающая часть рабочих, связанных с сельским хозяйством, имеет землю вне места жительства. В результате из общего числа рабочих, увольнявшихся в сезоны сельскохозяйственных работ, 80% относятся к категории подземных и 20% – к категории поверхностных рабочих.

Мы уже отмечали, что в связи с некоторым опозданием в сроках переписи была недоучтена известная часть рабочих, уходящих на полевые работы. Наряду с этим надо также отметить, что зарегистрированы были только те рабочие, которые, уволившись для участия в полевых работах 1928 г., после их окончания вернулись обратно в каменноугольную промышленность Донбасса. Но ведь часть этих рабочих могла остаться в деревнях или уйти в другие отрасли промышленности и народного хозяйства. Следовательно, приведенные выше показатели далеко не исчерпывают весь объем сезонного отлива рабочих, имеющих землю.

Для более полной характеристики хозяйств горняков Донбасса приведем данные о применении в них чужого труда:

Хозяйства с посевом:	% хозяйств, применяющих чужой труд
а) с рабочим скотом	8,4
б) без рабочего скота	43,3

Как у текстильщиков и металлистов, применение чужого труда сосредоточено в хозяйствах без рабочего скота. Но вместе с тем и в хозяйствах с рабочим скотом применение наемного труда достигает внушительной цифры, несмотря на то, что как раз в этой группе происходит наибольший отлив на сельскохозяйственные работы.

РАБОЧИЕ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИХ ЗАВОДОВ УРАЛА И УКРАИНЫ

История образования и характер развития черной металлургии Урала и Украины определили не только производственно-технический облик этих двух металлургических центров СССР, но и в значительной степени состав рабочих этих районов. Уральская металлургия, оттесненная в конце XIX и начале XX века молодой и бурно развившейся на иной технической и экономической базе южной металлургией, имеет исключительно своеобразный состав рабочих. В уральской металлургии, имеющей вековую историю, создались огромные кадры потомственных пролетариев. Ни в одном из основных промышленных районов кадры потомственных пролетариев – рабочие многих поколений – не представлены {209} так сильно, как в уральской металлургии: 70% современного состава рабочих металлургии черных металлов Урала являются рабочими по своему происхождению и только 26,5% являются выходцами из крестьянства. В металлургии же Украины потомственных пролетариев всего 41%, а рабочих по происхождению из крестьян – 54%.

В то же время старые кадры рабочих, т.е. рабочие, работавшие на капиталистических заводах, в уральской металлургии сохранились в большей мере, чем в южной (см. табл. 17).

Таблица 17

В современном составе рабочих металлургии Урала насчитывается около 50% рабочих с дореволюционным производственным стажем, а в металлургии Украины таких рабочих 40%. Новых же, пришедших в производство в последние три года рабочих на Урале 19%, а на Украине – 26%. Соответственно этому средний производственный стаж рабочих уральской металлургии составляет около 12 лет, а рабочих южной металлургии – 9 лет.

Сравнительная характеристика социального происхождения старых и новых рабочих Урала и Украины показывает, что потомственные пролетарии наиболее представлены в группах старых рабочих, рабочих с длительным производственным стажем.

Среди же рабочих, влившихся в производство в последние годы, удельный вес рабочих, крестьян по происхождению, возрастает (табл. 18).

Таблица 2
Социальное происхождение старых и новых рабочих

{210}

Таким образом, среди рабочих с дореволюционным стажем работы в производстве на Урале насчитывается 14-19% выходцев из крестьянства, а среди рабочих, пришедших в промышленность в восстановительном периоде и начале реконструктивного, выходцев из крестьянства насчитывается уже 37-42%. И в украинской металлургии, правда, не столь резко, как на Урале, но все же очень значительно возрастает в приемах последних лет удельный вес рабочих – выходцев из крестьян, между тем как в дореволюционные годы, если этот процесс проследить по группам рабочих различных лет поступления, тенденция была обратная. И в металлургии Урала и в металлургии Украины в приеме 1926–27 г. наблюдается относительно наибольший прием рабочих из крестьян.

Так же, как и в каменноугольной промышленности, значительная часть рабочих – выходцев из крестьян еще до прихода в фабрично-заводскую промышленность работала по найму. Но, в отличие от каменноугольной промышленности, эти рабочие работали по найму не только в сельском хозяйстве, но и в большей части по найму вне сельского хозяйства (см. табл. 19).

Таблица 19

Как видно из приведенных цифр, и в уральской и в украинской металлургии в последние годы наряду с усилением роли выходцев из крестьянства в комплектовании состава рабочей силы еще более усиливается роль той части крестьянства, которое приходит на завод с трудовым стажем по найму. Приобретение трудового стажа идет по двум линиям: одна часть, – в украинской металлургии (это большая часть) приобрела трудовой стаж работой по найму в сельском хозяйстве, другая же часть – работой по найму вне сельского хозяйства. При этом работа выходцев из крестьян по найму вне промышленности, как ступень на завод, не является характерным для дореволюционного Урала, а получила широкое распространение именно в последние годы. В противоположность Уралу, в южной металлургии среди рабочих – выходцев из крестьянства батрацкие элементы еще до революции занимали весьма видное место. Совершенно не случайно, что, в отличие от каменноугольной промышленности, в металлургии и Урала, и Украины в последние годы резко возрастает значение среди выходцев из крестьянства рабочих, приобретающих трудовой стаж вне сельского хозяйства, в частности в строительстве. Эти показатели приближают металлургию к металлообрабатывающей промышленности Москвы и Ленинграда. Здесь прежде всего сказываются условия труда и заработной платы, особенности комплектования рабочей силы и регулирования рынка труда.

Несмотря на то, что в уральской металлургии удельный вес потомственных пролетариев намного выше, чем в металлургии Украины (70 и 41%), связь с {211} сельским хозяйством среди украинских рабочих значительно ниже, чем среди уральских: в уральской металлургии имеют землю 32% рабочих, а в металлургии Украины – 21%. Приводимые ниже цифры вскрывают те, представляющие огромный интерес особенности, которые столь резко отличают рабочих этих двух районов (см. табл. 20).

Таблица 20

Особенностью состава рабочих уральской металлургии с точки зрения связи с сельским хозяйством является исключительно высокий процент имеющих землю среди потомственных пролетариев, который почти в два раза выше, чем аналогичный показатель для рабочих – выходцев из крестьян. Совершенно обратное устанавливают приведенные выше данные для рабочих металлургии Украины.

Другой, не менее характерной чертой, точно так же стоящей в прямой связи с особенностями исторического развития уральской металлургии и комплектования ее рабочего состава, является факт наличия у подавляющей части уральских рабочих земли в месте жительства. 85% рабочих имеют землю в месте их жительства и только 15% – вне места жительства. Опять-таки совершенно обратные соотношения складываются среди рабочих южной металлургии: 27% имеют землю в месте жительства, а 73% – вне места жительства.

Каковы же различия в показателях связи с сельским хозяйством для старых и новых рабочих? Если исходить из показателей социального происхождения, то следовало бы предполагать, что среди новых рабочих связь с сельским хозяйством должна стоять на более высоком уровне, чем среди старых рабочих.

Такое предположение могло быть подкреплено следующим: во-первых, было установлено, что среди старых рабочих более низок вес выходцев из крестьян и, во-вторых, для этих рабочих, рабочих с длительным производственным стажем, в наибольшей мере должен был сказаться процесс отрыва от земли. Если такое предположение верно в отношении рабочих металлургии Украины, то в отношении рабочих уральской металлургии оно оказывается неправильным (см. табл. 21).

Таблица 21

{212}

Таким образом, если в украинской металлургии среди рабочих приемов последних лет связь с сельским хозяйством стоит на более высоком уровне, чем среди старых рабочих, то в уральской металлургии наиболее высокие показатели связи можно констатировать именно для старых рабочих. Выше было подчеркнуто, что как раз среди потомственных пролетариев уральской металлургии связь с сельским хозяйством стоит на особо высоком уровне, но группа старых рабочих в преобладающей части составлена именно из потомственных пролетариев. С другой стороны, связь с сельским хозяйством рабочих – выходцев из крестьянства в уральской металлургии является пониженной. В основном это поясняет те различия между рабочими уральской и южной металлургии, которые демонстрируют материалы переписи.

Тип и структура хозяйств уральских рабочих резко отличается не только от хозяйств рабочих южной металлургии, но и от хозяйств рабочих других, описанных нами отраслей промышленности (см. табл. 22).

Таблица 22

Совершенно ясно, что различия в хозяйствах уральских и украинских рабочих лишь в отдельной степени напоминают различия в типах всех крестьянских хозяйств этих районов.

Таким образом, хозяйства уральских рабочих выделяются исключительно большим удельным весом беспосевной группы. Особенно характерно, что в половине хозяйств этой группы имеется рабочий скот. Почти все хозяйства (90%) – посевные и беспосевные, с рабочим скотом и без него имеют покосы, коров и огороды. Наличие большой группы беспосевных, но лошадных хозяйств свидетельствует о том, что в этих хозяйствах тяговая сила используется рабочими вне сельского хозяйства и служит для извозного промысла, имеющего в районах лесоразработок уральских заводов огромное распространение. Механизация транспорта и минерализация топливного баланса Урала является одним из решающих факторов пролетаризации состава рабочих уральских заводов.

"'Сельское хозяйство Урала имеет свои специфические особенности в отличие от других районов.

Первое – все хозяйство Урала является единым хозяйственным комбинатом, где сельское хозяйство теснейшим образом связано с промышленностью по линии добычи и перевозки руды и топлива, углежжения, снабжения заводов рабочей силой, продовольствием и сырьем.

...Третьей особенностью Урала является то, что рабочие в старых заводских районах Урала в то же время являются сельскими хозяевами, что накладывает своеобразный отпечаток и на промышленность и на сельское хозяйство Урала.

{213}

Это является следствием господства до революции остатков крепостничества во взаимоотношениях между промышленниками и пролетариатом (посессионное право)"3.

Мы лишены пока возможности самого важного сопоставления, а именно: сопоставления хозяйства рабочих со всеми крестьянскими хозяйствами данного района. Для рабочих южной металлургии тем более затруднительно, что значительная часть рабочих, связанных сельским хозяйством, пришла на заводы из самых различных районов. Тем не менее, надо отметить, в составе хозяйств, принадлежащих рабочим южной металлургии 14% беспосевных и 50% с посевом, но без рабочего скота. В то же время только в половине хозяйств имеются коровы; огороды же – в 72% хозяйств.

Сельскохозяйственный налог платят только 49% всех хозяйств уральских рабочих. При этом для отдельных групп хозяйств показатели обложения налогом следующие:

Хозяйства	% хозяйств, облагаемых налогом
Без посева и без рабочего скота	34
Без посева, но с рабочим скотом	39
С посевом, но без рабочего скота	64
С посевом, но с рабочим скотом	79

Несмотря на то, что в облагаемом доходе учитывается часть заработной платы, процент хозяйств уральских рабочих, совершенно не облагаемых налогом, гораздо выше той средней для Союза нормы хозяйств, которая освобождается от сельскохозяйственного налога. Кроме того, для 64,2% облагаемых хозяйств размер налога не превышает 10 руб.; налог в размере свыше 60 руб. платят 2,1% хозяйств.

Из числа хозяйств рабочих металлургии Украины 72% облагаются с.-х. налогом. В беспосевной группе с.-х. налог платят 38%, в посевной группе без рабочего скота – 66%, в группе же с посевом и рабочим скотом – 92%. Налог в размере до 10 руб., платят 39% хозяйств, от 10 до 20 руб. – [29,4%, свыше] 60 руб. – 3,6%.

* * *

Та вынужденно беглая и краткая характеристика социального состава рабочих, которую мы дали в настоящей статье, ни в какой мере не исчерпывает богатейших возможностей, таящихся в материалах переписи. Мы все же полагаем, что нам удалось показать ту огромную дифференциацию, те основные различия, которые существуют от производства к производству, от района к району.

Вместе с тем были даны отличительные черты социального состава старых и новых кадров промышленного пролетариата. И социальный состав новых рабочих, и основные черты комплектования рабочей силы также разнятся от производства к производству, от района к району. Если в каменноугольной промышленности новые кадры рабочих в подавляющей своей части комплектуются из крестьянства, если новые кадры металлургических заводов, особенно южных в значительной части также пополняются за счет выходцев из крестьянства, то в металлообрабатывающей промышленности столиц и в текстильной промышленности в целом значение крестьянства сравнительно с другими группами отступает на второй план. В этих отраслях промышленности и районах {214} новые кадры образуются, главным образом, за счет детей рабочих, а также за счет выходцев из среды служащих, доля которых в общем числе рабочих неуклонно повышается.

Существенно различны для отдельных отраслей промышленности и районов состав притекающего на фабрики и заводы крестьянства и пути, по которым идет этот приток. В каменноугольной промышленности наряду с весьма значительным слоем рабочих, тесно связанных со своими – в некоторых случаях крепкими – хозяйствами, ежегодно бросающих рудники для участия в полевых работах – налицо большая группа рабочих из крестьян, работавших в сельском хозяйстве по найму. Но подавляющая часть и тех и других из сельскохозяйственного производства непосредственно пришла на рудники.

По иным каналам происходит приток крестьян в металлообрабатывающую промышленность. Здесь главным каналом проникновения крестьян является внефабрично-заводская индустрия, главным образом, строительство.

Промежуточное положение создалось для металлургической промышленности, где приток крестьян в промышленность идет по обоим этим путям (табл. 23).

Таблица 23

Связь с сельским хозяйством новых кадров неодинакова в различных отраслях промышленности и районах. Наряду с отраслями, как каменноугольная и металлургическая юга, где новые рабочие сравнительно со старыми характеризуются высокими показателями связи с сельским хозяйством, наряду с хлопчатобумажной промышленностью Московской области, где эти показатели почти совпадают для старых и новых рабочих, – в металлообрабатывающей промышленности Москвы и Ленинграда, в хлопчатобумажной промышленности Ивановской области и Ленинграде среди новых рабочих связь с сельским хозяйством стоит на пониженном уровне. Однако и в этих отраслях, особенно в ленинградской металлопромышленности, для приемов последних лет наблюдается некоторый рост показателей связи с сельским хозяйством.

{215}

Если взять состав рабочих отдельных отраслей промышленности таким, как он сложился к началу пятилетки, то различия между отдельными районами и производствами могут быть представлены на следующих самых общих и грубых социальных разрезах (см. табл. 23).

Приведенные данные отражают, повторяем, в весьма общем и грубом виде состав рабочих основных отраслей промышленности и районов таким, как он сложился в начальный период реконструкции промышленности. Нет сомнения, что в реконструктивном периоде произойдут коренные сдвиги в составе фабрично-заводских рабочих. Эти сдвиги, в конечном счете, будут определяться структурными изменениями в социальных отношениях и экономики, и технической базы страны.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Редакция, помещая интересную статью тт. Я.Кваши и Ф.Шофмана, отмечает спорность некоторых ее положений.

2 Совпадение сроков производства переписи с значительным сокращением рабочих в хлопчатобумажной промышленности, при котором обычно в первую очередь увольнялись рабочие, тесно связанные с сельским хозяйством, дает основание думать, что некоторая часть рабочих, имеющих землю, опасаясь использования администрацией переписных формуляров, скрыла свою связь с землей. Однако материалы переписи вряд ли сколь-нибудь значительно преуменьшают размеры связи с сельским хозяйством в современном составе работающих на хлопчатобумажных фабриках и именно в силу того, что при сокращении в первую очередь увольнялись рабочие, имеющие землю.

3 Из резолюции Уральской областной конференции марксистов-аграрников (ноябрь 1929 г.).