 |
 |
|
|
{21}
Я поддерживаю отозвание комиссаров, обвиненных, вернее уличенных в благоприятствовании мятежникам. Что касается мер против генералов, об этом решать надо не с трибуны Конвента, а предоставить какому-нибудь Комитету расследовать это дело.
Мотивы, высказанные Базиром, весьма слабые. Это та слабость, которая губит свободу и всегда была причиной наших несчастий. Беспорядок происходит не от того, что мы не знаем заговорщиков, а от небрежности, с какой мы их караем. Все знают коалицию держав; все знают вождей, узы, цель заговорщиков в Бретани; все знают, что их сообщники существуют в Конвенте. Что мы сделали, чтобы остановить зло? Ничего или почти ничего. С некоторого времени мы проявляем гражданскую доблесть, но она должна быть столь же энергичной, как сильна злоба наших врагов. Дал бы бог, чтобы нашими армиями так хорошо руководили, как руководят армиями мятежников! Пусть небу угодно будет, чтобы наши замыслы были так же едины, имели бы ту же ясность, что и их замыслы. Возвращаюсь к вопросу, нам не нужны признания преступника. Если вы хотите сохранить свободу, будьте беспощадны к заговорщикам. Предлагаю перейти к порядку дня.
Когда царит свобода, самой большой опасностью для нее являются политические потрясения, между тем невозможно спокойное существование Конвента одновременно с законодательным корпусом. Народ, у которого есть два рода представителей, перестает быть единым. Двойное представительство - это зародыш федерализма и гражданской войны. Пусть не говорят мне, что у них будут различные функции; это возражение лишено {22} силы; одно представительство вооружится существующей конституцией, а другое - тем живым интересом, который народ проявляет к новым представителям; возникнет борьба, соперничество вызовет ненависть, и враги свободы воспользуются этими раздорами, чтобы привести в расстройство республику, создать из нее федерацию или восстановить тиранию.
Кроме того, Национальные конвенты не будут продолжительными, и я не вижу, почему находят неудобным возлагать на них заботу издавать какие-нибудь декреты в такой короткий срок. Разве не было у нас двух Национальных конвентов, объединивших свои полномочия? Это они совершили революцию; это они сохранили общественную свободу. И не их полномочия создали неудобства, а способ, каким они были составлены.
Итак, чтобы уничтожить вечный зародыш раскола, и во избежание федерализма и гражданской войны, я предлагаю отвергнуть эту статью.
(Албуи, Эро, Билло-Варенн, Гиомар1, Барер, Левассер прерывают Робеспьера.)
Закрепить в конституции срок существования национального представительства, которое создало конституцию, это значит забыть принципы народного суверенитета; к тому же Конвент созывается только в бурные времена, и, если вы закрепите за ним определенный срок существования, враги свободы сумеют сделать все, чтобы этот срок оказался пагубным. Если же, однако, Конвент продлит свою власть дольше, чем это предписывается интересами народа, то уставшая от него нация заставит его прекратить свои функции. Я предлагаю отвергнуть предложение об ограничении срока действия Национальных конвентов.
Я бы никогда не поверил, что представитель французского народа осмелится проповедывать здесь принцип рабства и трусости. Я бы никогда не поверил, что он осмелится оспаривать республиканскую добродетель народа, которого он представляет. В чем видел этот человек, что мы ниже римлян? В чем видел этот человек, что конституция, которую мы заканчиваем, ниже деспотического Сената, никогда не знавшего Декларации прав человека? В чем увидел он, что народ, проливающий свою кровь за всеобщую свободу, ниже римлян, которые не только не были героями во имя свободы, но были угнетателями других народов. Такому человеку ничего нельзя ответить. Мы декретируем статью, которую мы достойны поддержать вопреки ему и ему подобным. Пусть они знают, все те, которым неизвестна энергия свободного народа, пусть они знают, что эта статья выражает его волю. Народ, договаривающийся с врагами, {23} находящимися на его территории, это побежденный народ, отрекшийся от своей независимости. Никогда французский народ не покроет себя позором подобно человеку, который при деспотизме как будто сделал несколько шагов к будущему, а теперь отступает назад. Что во Франции царит свобода, это легко понять; но пусть знает этот человек, что мы не только декретируем статью, против которой он выступает, но мы и поддержим ее.
Я предлагаю внести в конституцию статью о всеобщем образовании; коллежи были рассадниками республиканцев, они создали дух нации, и он стал достоин свободы.
(Фонфред, Левассер5, Барер прерывают Робеспьера.)
Я предлагаю Собранию рассмотреть не самый принцип свободы религиозных культов, а то, каким образом его подтвердить. Еще Учредительное собрание внесло эту статью в Декларацию прав, так как оно боялось возродить фанатизм; но теперь, при новых обстоятельствах, мы должны рассмотреть ближайшие последствия, могущие произойти из этой статьи. Я опасаюсь, как бы заговорщики не извлекли из конституционной статьи о свободе культов средство уничтожить общественную свободу; я опасаюсь, как бы люди, пожелавшие образовать контрреволюционные ассоциации, не скрыли их под религиозной формой. И тогда, если вы им скажете: вы собираетесь под предлогом выполнения вашего религиозного культа, но в действительности вы заговорщики, они ответят вам: за нас конституция и законы, вам не принадлежит право толковать наши намерения и нарушать наши религиозные обряды. Вот под какой лицемерной маской заговорщики могут нанести удар свободе.
Страх, как бы порочный законодательный корпус не воспользовался этим средством для узурпации верховной власти, это необоснованный страх. Заметьте, что общественное мнение встало на путь против суеверий. Правда, Вандея как будто противоречит этому утверждению; но посмотрите на Францию, посмотрите на народные массы - они составляют общественное мнение. К тому же известно, что религиозное рвение вождей вандейских мятежников свидетельствует о лицемерии аристократов, стремящихся с помощью религии восстановить свою власть.
Я предлагаю перейти к порядку дня, мотивируя это тем, что принцип свободы убеждений включен в Декларацию прав.
1 Выступления в Конвенте 18 июня 1793 г. опубликованы в "Gazette nationale", № 172, в июне 1793 г. См.: "Oeuvres completes...", t. IX, p. 577-581.
Марат потребовал наказать генералов, виновных за разгром революционных войск в Вандее и, в частности, за потерю Сомюра; арестовать генералов Вестермана и Ли-гонье, уволить в отставку Мену и отозвать комиссаров Конвента.
2 Базир от имени Комитета общественной безопасности предложил отложить на три дня приведение в действие приговора о смертной казни двух лиц, обвиненных в участии в событиях в Вандее.
3 Албуи Бартелеми (1750-1795) - член Конвента, судья в трибунале г. Кагора, позднее - член Комитета народного образования; опубликовал брошюру "Конститутционные принципы, представленные национальному Конвенту". Париж, 1793.
Гиомар Льер-Мари-Огюстен (1757-1826) - член Конвента, мэр г. Генгана; при обсуждении проекта конституции высказывался за равенство прав мужчин и женщин и за прямые выборы.
4 При обсуждении главы XXV конституции о взаимоотношениях Французской республики с другими нациями был предложен следующий текст главы: "Французский народ никогда не станет заключать мира с врагом, оккупирующим его территорию". Депутат Мерсье, услышав это, вскричал: "Вы воображаете, что всегда будете победителями? Быть может, вы заключили договор с победой?" (См.: "Oeuvres completes...", t. IX, p. 580, note).
Мерсье Луи-Себастьян (1740-1814) - писатель; призывал уничтожить поэзию и писать только прозой; наиболее известны его "Картины Парижа" и "Новый Париж"; член Конвента; враг якобинцев; был арестован в октябре 1793 г. и освобожден в декабре 1794 г.; член Совета пятисот.
5 Фонфред, точнее Буайе-Фонфред Жан-Батист (1766-1793) - предприниматель; член Конвента; член Комиссии двенадцати; казнен по процессу жирондистов.
Левассер Рене (1747-1834) - член Конвента, якобинец, выполнял ответственные миссии в армии; написал ценные мемуары.
Выверено по изданию: Максимилиан Робеспьер. Избранные произведения. Т. III. М.: "Наука", 1965.
