 |
 |
|
|
{13}
Дурные похождения Бриссо примечательны для эпохи борьбы за свободу не потому, что бывший полицейский агент, случайно попавший в представители народа, сам по себе является важным лицом, а потому, что таковы заблуждения и слабость народа, терпевшего много поколений интриганов, прежде чем прийти к идеям, которые должны обеспечить его политическое благополучие.
Власть Людовика XVI была ничтожной в сравнении с властью, которую узурпировала лицемерная партия, связавшаяся с аристократией, - партия умеренных и фельянов.
Ее нет более; и из того, что она уничтожена, я делаю вывод, что народ восторжествует, надо приблизить к нам царство свободы и равенства; надо, чтобы просвещение и опыт революции преодолели все препятствия и соединились с энергией французского народа. Нам угрожают с двух сторон подводные камни: упадок духа и самонадеянность, крайнее недоверие и еще более опасная умеренность. Между этими двумя опасностями патриоты должны идти к всеобщему счастью.
Рассмотрим наше истинное положение; мы пришли к нему постепенно, так как пороки человечества, которым так долго благоприятствовал деспотизм, не дали нам совершить революцию сразу. Мы уже победили фанатизм; приближается царство народа; настало время, когда честолюбцу надо быть справедливым, когда счастье одного связано со счастьем всех.
Интриганы делают последнее усилие. Мы переживаем большой кризис; пылкость и негодование одни не могут обеспечить нам успех; мудрость должна управлять последствиями этого негодования.
Посмотрите на то, что происходит вокруг нас. С одной стороны, вы видите усилия умирающей партии, с другой - подъем патриотизма, {14} двигающегося гигантскими шагами к великой цели - политическому возрождению.
Генералы совершили большие преступления, причинили большие бедствия; но я вижу мощь просыпающегося народа, возвещающего миру о своей непобедимости. Вот великие мотивы для надежды. Подъем и мощь парода таковы, что все, ничем не запятнанные, люди в Конвенте обрели присущую им энергию. Две недели тому назад мы были порабощенными, аристократия господствовала, казалось, что Конвент управляется духом Лондона и Берлина.
Патриоты были под мечом тирании, так было с патриотами Марселя и Лиона. А ныне в их руках меч правосудия, и они поразят им всех врагов свободы.
В то время, когда незапятнанной партии Конвента предстоит преодолеть препятствия, народ должен встать на ее защиту. Ему не следует слушать тех, кто старается внушить ему недоверие ко всем. Необходимо объединиться, необходимо понять, что ни слабости, ни несовершенства человечества не могут служить мотивом для клеветы без разбора на всех представителей нации.
В целом народ прекрасен, отдельные же люди слабы; между тем во время политической грозы, во время революционной бури необходимо объединиться. Народ в массе не может сам управлять страной. Местом объединения должен быть Париж; сюда и надо привести контрреволюционеров, чтобы уничтожить их мечом закона. Тут должен быть центр революции; все, что народ мог требовать,- это, чтобы Конвент действовал в духе революции; он так и поступает теперь.
Можно ли ждать лучших доказательств патриотизма и силы, чем восстание 31 мая, которое уничтожило большую интригу? В этот момент Конвент показал себя, он доказал, что он свободен, и принял парижский народ под свою защиту против тех, кто был введен тиранией в заблуждение. Я спрашиваю, надо ли в этот момент подняться против патриотического Конвента, дело которого связано с делом народа и который нуждается в народе до тех пор, пока на него нападают деспоты?
Я возвращаюсь к тому, о чем мы спорили. Я первый проявил недоверие в отношении знати. Могу заверить, что являюсь одним из самых недоверчивых и меланхолически настроенных патриотов, появившихся после революции. И что же! Заявляю вам, что я с большой печалью смотрю на то, что Бушотт2 не является больше военным министром. Я никогда не разговаривал с Бушоттом, я никогда не видел его, и все же заявляю, что считаю его человеком в высшей степени талантливым и большим патриотом.
Возможно, что Бушотт обладает в большей мере талантом, чем активностью, что он больше способен обсуждать в совете какой-нибудь вопрос, {15} чем руководить нашими военными операциями, но, несомненно, он является светочем патриотизма в наиболее чистом виде. Что касается Богарне, то я ничего не скажу о его нравственных качествах. Я согласен даже, что в Учредительном собрании он не играл роли контрреволюционера, но он дворянин, он происходит из семьи, которая занимала видное место при дворе, и этого достаточно, чтобы помешать мне оказать ему полное доверие. Но я знаю, что Комитет общественного спасения предложил его кандидатуру с полным доверием.
Были моменты, когда я очень сурово судил этот Комитет; но, рассмотрев серьезно его деятельность, я пришел к убеждению, что он искренне желал спасения республики, и невозможно, чтобы люди, занятые выполнением срочных и в то же время многочисленных задач, не подвергались бы неожиданностям. Их надо судить по их трудам в целом, а не за отдельные их действия. Не подумайте, что я проповедую модерантизм, наоборот, я проповедую строжайшую бдительность.
Я нахожу ваше беспокойство по поводу избрания нового министра вполне обоснованным, и не по причине действий этого лица, о которых я не высказываюсь, а по причине его звания; и на его месте я бы на время отказался принять знаки уважения, которые Конвент оказал ему. Но вопрос не в том, что должен делать этот человек, а в том, как надо вести себя, выступая от имени благородного народа. Это поведение отмечено здравой политикой и разумом. Здесь предлагают послать петицию от парижских секций3; я заявляю, что эта мера неполитичная и бесполезная, так как после благородного дела, совершенного парижским народом, петиция умалит его достоинство. Сегодня общественное мнение стоит за нас, и эта победа обеспечивает торжество свободы. В то время, когда злодеи возбуждают департаменты, добиваясь пагубного раскола, вы хотите направить петицию. Нет сомнения, что этот демарш хороший, невинный и чистосердечный.
Но он даст нашим врагам предлог сказать: вы видите, что Конвент не волен назвать того или другого министра, что народ диктует законы. Это было бы новым зародышем раздоров, и правая часть Конвента, которая притворяется бездействующей, тотчас же ухватилась бы за этот предлог.
Я сейчас сказал вам, каким путем можно ослабить ваше беспокойство; вот средство, которое ваше благоразумие и ваши принципы должны указать вам. Обратитесь к общественному мнению, к патриотам Конвента, к членам Комитета общественного спасения. Если существуют факты, говорящие против Богарне, ваши желания будут исполнены.
Если вы пойдете этим путем, общественное мнение, несомненно, восторжествует над всеми партиями. Нам остается лишь присоединиться к патриотам Конвента, не воздвигать им новых препятствий, и я повторяю, {16} судьба Конвента связана с судьбой народа, его дело полностью отличается от дела тиранов.
Надо меньше обращать внимания на некоторые ошибки, являющиеся результатом человеческой слабости, чем на необходимость для нас объединить в одном центре силы и средства для победы над нашими врагами. Таково мое последнее слово. Обращаться надо только к общественному мнению; если хотите, напишите народным обществам, но не занимайтесь отдельными лицами, не приводите их в отчаяние. Отклоните петицию, которая, возможно, приведет к пагубным последствиям, оживит, быть может, не вполне упраздненные партии. Не будем нарушать царящую среди патриотов счастливую гармонию. Дадим им закончить их работу, создать счастье общества на непоколебимых основах, и я не сомневаюсь в успехе их трудов. Свобода, разум восторжествуют и возможно, что менее чем через полгода все тираны будут уничтожены. (Аплодисменты.)
1 Речь в обществе друзей свободы и равенства 14 июня 1793 г. опубликована в "Journal des debats". № 434, в июне 1793 г. См.: "Oeuvres completes...", t. IX, p. 558-561.
Богарне Александр виконт де ла Фертэ (1760-1794) - член Учредительного собрания; генерал; 13 июня 1793 г. Конвент назначил генерала Богарне военным министром; это вызвало возражения со стороны якобинцев, и Богарне отказался занять предложенный ему пост. Гильотинирован в 1794 г. Его вдова Жозефина стала женой Наполеона.
2 Бушотт Жан-Батист-Ноэль (1754-1840)-якобинец: в 1793-1794 гг. военный министр; решительно выступал за демократизацию армии, упорно вел борьбу с жирондистами, один из организаторов революционной армии.
3 Робеспьер имеет в виду прочтенный на заседании Общества адрес от избирательного корпуса Парижа, в котором объяснялось, почему Коммуна приняла решение отстранять дворянство от исполнения общественных обязанностей.
Выверено по изданию: Максимилиан Робеспьер. Избранные произведения. Т. III. М.: "Наука", 1965.
