Котов П.Л. (МГУ)
Аполлон Григорьев и старшие славянофилы
В своем развитии русский консерватизм XIX в. прошел несколько этапов: политический (1810–20–е гг.), социальный (1830–50– е гг.), экономический (1860–70–е гг.), панславистский (1880–90–е гг.). Представителей этих направлений, как и всех консерваторов, объединяет общий, выделенный К.Мангеймом, мировоззренческий принцип: признание за настоящим права на существование постольку, поскольку оно содержит в себе начала, уже проявившие себя в прошлом, или не противоречит им (Мангейм К. Идеология и утопия. М., 1992. Ч.2. С.53). Но, несмотря на единый мировоззренческий фундамент, в разные эпохи русские консерваторы предлагали как различную проблематику, так и новые ответы на старые вопросы. Более того, даже в рамках одного периода можно видеть наличие нескольких течений, что свидетельствует о жизненности консервативной традиции в России. Это мы постараемся проиллюстрировать на примере социального консерватизма, два направления которого были представлены, с одной стороны, старшими славянофилами (А.Хомяков, И.Киреевский, К.Аксаков), а с другой стороны, Ап.Григорьевым.
Социальный консерватизм появился как реакция на плоды культурной европеизации, на появление среди образованных слоев личности с рационализированным самосознанием, сопровождающееся отчуждением и разложением традиционных норм межчеловеческих отношений. Бурно развивающееся личностное начало привело, с одной стороны, к появлению типа “лишнего человека”, а с другой стороны, к выступлению консерваторов за традиционно–личностные межчеловеческие отношения. Т.о. центральной в этот прериод для консерваторов была проблема личности, межличностных отношений. Вокруг нее группировались все остальные вопросы. Но трактовки отдельных проблем у славянофилов и Григорьева различались, что было вызвано социальными, культурными и психологическими причинами.
1) Причину отчуждения человека и формализации отношений они усматривали в том, что рассудок занял в душах доминирующее положение. Славянофилы решение проблемы видели во внутреннем синтезе разума, чувства и воли и этот синтез считали верой. Григорьев же хотя и полагал, что душа состоит из разума и чувства, но подчеркивал, что последнее является фундаментом внутреннего мира. Жизнь – это поток божественных эманаций, понимание ее смысла доступно только чувству. Поэтому необходмо восстанавить приоритет чувства в душе и подчинить ему разум. Этот принцип он именовал “жизнью по душе”.
2) Из вышеописанных различий вытекали и различия в гносеологических представлениях мыслителей. Славянофилы, соответственно, ратовали за синтетическое знание, согласованное с православной традицией. Григорьев же считал откровение, запечатленное в произведении искусства, вследствие мистического слияния души художника с Богом, единственным источником истинного знания. Он был далек от догматического православия, предпочитая следовать голосу чувства, который, по его мнению, всегда нравственен, т.к. душа по природе своей всегда стремится к Богу, который понимается как абсолютная Красота. Славянофилы не могли принять такого взгляда, т.к. в исключительности чувства видели такую же односторонность, как и в исключительности разума, которая не может привести к познанию истины. Следовательно, делается ими вывод, чувство, не согласованное с другими сторонами души, не может быть всегда нравственно (так же как и красота, не согласованная с догматами православия).
3) Критика рационализации личности подводит мыслителей к критике рационализации (и, следовательно, универсализации) бытия. Одним из ее аспектов была критика просветительско–гегельянских историософских концепций. И славянофилы, и Григорьев выступали против: а) представления о человесчестве как универсальной механической целостности ( на основе единства разума и тела); б) инструментализма, т.е. представления об истории народа как орудии универсальной цели (самореализации Мирового Разума); в) концепции линейного прогресса, т.е. представления о развитии народа как о процессе, в ходе которого отдельный этап развития – только ступень для перехода на следующий, не имеющая самостоятельной ценности (что оправдывало революционную ломку). В противовес консерваторы предложили имманентно–качественный подход. В центре его находятся принципы релятивизма, имманентизма и органичности. Принцип релятивизма устанавливает, во–первых, бытие самобытных народных организмов, которые не могут быть искусственно объединены в “безликом человечестве” и, во–вторых, самоценность каждого этапа в истории народа. Принцип имманентизма предполагает изначально заложенные в народе возможности, которые раскрываются в процессе его развития, так что народ не может считаться простым орудием для реализации трансцедентной ему сущности. Принцип органичности рассматривает нормальное развитие народа как развитие на основе присущих народу “начал”, которые часто тождественны возможностям народа. Но на этом сходства в доктринах консерваторов кончаются.
У славянофилов, в соотвествии с вышеописанными представлениями, субъектом истории фактически выступает не столько народ, сколько вера. Исторический процесс для них – борьба двух религиозных начал: кушитства (необходимости) и иранства (свободы), которые воплощаются в религиях. Народы – лишь носители веры, которая и составляет их сущность. Из таких положений следовало, во–первых, что потенциальное разнообразие народных организмов ограничено, а, во–вторых, что национальные особенности могут меняться и даже исчезать, что приводит к потере народом органичности. Григорьев же, придерживаясь лично–эстетичских религиозных воззрений, не подменял народ его релегией и не соглашался с принципом линейного развития двух мировых начал, который по сути игнорировал бесконечное разнообразие народов, которое было так симпатично его эстетический натуре. Он считает, что каждый народ развивается циклически. Смысл его развития – самопознание, т.е. реализация божественных эманаций в пределах возможностей народа. С одной стороны, это развитие народа, с другой – божественного Идеала. Возможность народа воспринимать эманации и является его сущностью (духом). Она проявляется в том, как народ реализует в культуре полученные им идеальные импульсы. Дух неизменен на протяжении всей истории, народного организма, поэтому развитие народа всегда органично (принцип “абсолютной органичности”).
4) Соответственно, различия проявились и во взглядх на русскую историю. Для славянофилов сущностью русского народа было православие (иранское начало), следовательно, идеальной организацей общества – община, которая отождествлялась с общиной крестьянской. Реформы Петра I занесли в Россию с Запада кушитский дух, что нарушило органичность развития страны. Образованные слои, зараженные западным рационализмом, перестали быть русскими, носителем народности остается только крестьянин. Отсюда особое внимание славянофилов к допетровским общественным институтам, воплощающим народные начала. Григорьев же видел сущность русского народа в ином. Он говорил, что особенность русского духа – в способности претворять в искусство божественные эманации как с помощью чувства, так и с помощью разума, тогда как западный дух – полностью рационален (не путать с восприятием эманаций, которое всегда и у всех идет через чувство). Конкретно–исторически это выразилось в сосуществовании в русском народе не только “смиренных” начал, как полагали славянофилы, но и “бунтарских”. Соответственно, единство народа не предполагало никакой институализации и было чисто психологическим (единый народный тип). Петровские реформы были необходимы и не нарушили органического развития. Но после них произошла временная концентрация “хищных”, рациональных начал в образованных слоях и “смирных”, интуитивных в простонародье, причем обе части народа сохранили свою принадлежность к единому русскому духу, которую надо только осознать. Такое осознание уже произошло в купечестве, которое подает пример остальным сословиям.
5) Различия во взглядах повлияли на позиции мыслителей во время Великих реформ Александра II. Старшие славянофилы поддержали либеральные реформы, т.к. считали, что с их помощью смогут нейтрализовать некоторые последствия петровских преобразований (отмена крепостного права, создание земств и т.д.) Эта позиция трансформировалась в экономический консерватизм поздних славянофилов (И.Аксаков и Ю.Самарин). Григорьев, не проявлявший интереса к традиционным социальным, политическим и экономическим институтам, остался на позициях культурного консерватизма, игнорируя либеральные настроения общества.
Котов П.Л. (МГУ)
Аполлон Григорьев и старшие славянофилы
Доклад посвящен сопоставлению двух течений
внутри русского социального консерватизма
1830–50–х гг. В первой части автор анализирует
причины возникновения социального
консерватизма в России, выделяет проблему
личности как центральный вопрос, поднимаемый в
нем, и указывает факторы повлиявшие на различия в
позициях его представителей. Во второй части
сопоставляются взгляды Ап. Григорьева и ранних
славянофилов по следующим пунктам: 1)
антропология; 2) гносеология; 3) историософия; 4)
особенности исторического развития России,
проблема “Россия и Европа”. В заключении
указывается как различия трактовок этих
вопросов повлияли на различия позиций
мыслителей во время Великих реформ Александра II.
The report “Ap.Grigor’iev and the Early Slavophiles” is dedicated to the comparison of the two trends of Russian social conservatism of the 1830s-1850s.In the first part the author analises the reasons of the emergence of social conservatism in Russia. He distinguishes the problem of personality as a main one , raised by it and points out factors , that have had an influence on differences of its representatives’ positions . In the second part Grigor’ev’s views are compared with ones of the Early Slavophiles by the following points: 1) antropology; 2) theory of cognition; 3) philosophy of history; 4) peculiarities of the historical development of Russia; the problem “Russia and Europe”. In the conclusion it is pointed out how the differences of the solutions of this problems have influenced on the differences of the thinkers’social positions during the time of the reforms of Alexander II.