На главную страницу проекта

П.В. Лизунов

Банкирский дом «Г. Лесин», его операции и владелец

Опубликовано: Фирмы, общество и государство в истории российского предпринимательства. Материалы международной научной конференции. Санкт-Петербург, 8–10 декабря 2006 г. СПб.: «Нестор-История», 2006. С. 104–108. М., РОССПЭН

{104}

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 06-01-00530а.

Одним из самых известных частных банкиров Петербурга в начале ХХ в. был Григорий (Герш (Герша) Зейлик) Давидович Лесин (1860–1924?). Происходил он из мещан местечка Прилуки, Бердичевского уезда, Киевской губернии, образование получил домашнее^[1]. В 1880-х годах Лесин проживал в уездном городе Ровно Волынской губернии, где имел свое небольшое торговое дело. Женат Лесин был на Сабине Беняминовне (Шприца Бениова), в девичестве Берсон (1861–19??). В 1884 и 1887 г. у них родились два сына – Михаил и Александр^[2]. Позже семья перебрался в губернском городе Житомир Волынской губернии. Одно время Лесин занимался посредничеством по купле-продаже недвижимости. Получив однажды значительный куртаж, он удачно пустил деньги под заклад имений. В самом начале 1900-х годов Г.Д. Лесин уже имел небольшую банкирскую контору в Киеве, располагавшуюся на Крещатике, 11. Округлив свои средства, Лесин в марте 1907 г. перебрался Петербург, поселившись в гостинице «Гранд-Отель» (ул. Гоголя, 18). Некоторое время он жил вместе с младшим сыном Александром, студентом юридического факультета Петербургского университета. Старший сын Михаил, студент Киевского университета, оставался с матерью в Киеве. Через полгода, в октябре 1907 г., они также приехали в столицу^[3]. В 1909 г. семья жила по Галерной ул. д. 14.

Основание банкирского дома

Обосновавшись в Петербурге, Г.Д. Лесин приступил к учреждению банкирского дома^[4]. В соответствие статье 175, раздела Х Устава Кредитного (изд. 1903 г.), Лесин подал соответствующее прошение с просьбой об открытии банкирской конторы на имя столичного градоначальника. Согласно существующей процедуре из канцелярии градоначальника был направлен запрос в полицейский участок по месту жительства Лесина. В нем поручалось негласно собрать и доставить сведения о поведении Лесина, его занятиях, имущественном и семейном положении, а также выяснить, не подвергался ли он ранее по судебному приговору наказанию, не состоял ли под надзором полиции и прочее. Такие же запросы были отправлены в Отделение по охране общественной безопасности и порядка и в Управление сыскной полиции Петербурга.

В справке пристава 2-го участка Адмиралтейской части сообщалось: «1 гильдии купец Герша Зейлик Давидович Лесин… вероисповедания иудейского, поведения хорошего, образ жизни ведет замкнутый, по занятиям банкир, имеет дом в Житомире и капитал до 300000 руб. <…> Лесин под судом и следствием не состоял и не состоит, в политическом отношении благонадежен    и ни в чем предосудительном замечен не был». При справке прилагался запрос пристава с пометкой «весьма нужное и срочное» в Петербургское охранное отделение. В нем пристав просил указать, не имеется ли у Охранного отделения каких-либо компрометирующих Лесина сведений, на что был дан отрицательный ответ^[5]. После того как были собраны все необходимые справки о личности Лесина, его прошение было отправлено в Особенную канцелярию по кредитной части Министерства финансов для окончательного заключения. Кредитная канцелярия, не обнаружив причин для отказа, дало официальное разрешение Лесину на учреждение банкирского дома.

В январе 1908 г. Лесин открыл банкирскую контору «под фирмой Банкирский дом Г. Лесин». Она располагалась в самом престижном районе столицы, в доме на углу Невского пр. и Морской ул., 18–12^[6], который принадлежал заводчику Д.А. Пастухову. В нем находился один из самых популярных петербургских ресторанов – «Альберт», славившийся французской кухней и особенно своей коллекцией вин^[7].

Время для основания банкирской конторы Лесина, с одной стороны, было не самым удачным. Начало ХХ столетия в политическом, экономическом и финансовом отношениях было не самым благоприятным для учреждения подобных предприятий. Россия еще не оправилась от экономического кризиса конца 1890-х и затянувшегося спада 1900-х годов. Военные неудачи русско-японской войны, социальные потрясения во внутренней жизни страны, вызванные революцией 1905–1907 годов, сказались на коммерческих делах и внесли большие затруднения в расчетах. Совокупность всех этих событий породило серьезное недоверие и страх за будущее, вызвало массовое изъятие вкладов из сберегательных касс, отлив денег из банков, вздорожание официального и частного дисконта, падение курсов ценных бумаг и перевод значительных средств за границу^[8].

Начало XX в. ознаменовалось полосой крахов целого ряда известных банкирских заведений Г.Г. Блокка, С.А. Никитина, «Печенкиной и К°», «Наследников А.П. Андреева», А.А. Зингера, М.А. Де-ла-Фара, А.Э. Альванга, А.Н. Кутузова, А.Н. Трапезникова, Н.Н. Озерова, Д.А. Полуэктова, Шнакенбурга, Грабовского и др.^[9] Причиной большинства банкротства была неудачная спекулятивная игра на бирже. Петербургский Коммерческий суд был завален жалобами клиентов и вкладчиков разорившихся банкирских заведений, понесших значительные потери^[10]. Население с настороженностью и опаской относилось ко всем банкирским заведениям и их предложениям. В этих условиях учреждение нового банкирского дома в Петербурге было делом весьма рискованным. Требовались немалая смелость, уверенность и значительные средства.

С другой стороны, это время, как выяснилось позже, оказалось вполне удобным для начала банкирского промысла. С 1908 г. положение в стране начало улучшаться. Постепенно восстанавливались экономическая конъюнктура и политическая стабильность, а вместе с ними происходило возвращение к нормальному, естественному функционированию банковской системы. Широкая «публика» еще не рисковала помещать деньги в акции, приобретая в основном солидные бумаги: государственные фонды, закладные листы земельных банков, облигации городских кредитных обществ, железнодорожные облигации. Цены на большинство ценных бумаг еще полностью не оправились от падения в годы кризиса и депрессии. Биржевая игра велась в основном среди профессионалов. В это время наживались состояния теми, кто смог удержать бумаги в период спада и приобрести их по низким ценам. Профессиональные биржевые игроки осторожно стали играть на повышение. Сначала повысился спрос на спекулятивные бумаги, а затем и на все остальные биржевые ценности.

В обзорах денежного и фондового рынка за 1908–1910 гг. констатировался факт непрерывно улучшавшейся биржевой конъюнктуры для большинства русских бумаг. Отмечалось, что продолжалось повышательное движение, которое зародилось еще в конце 1907 г. и особенно проявилось в 1909 г. Высокая доходность русских бумаг, обилие свободных капиталов, политическое успокоение внутри страны, бездефицитное сведение росписи государственных доходов и расходов на 1910 и 1911 гг., весьма значительные золотые запасы Государственного банка, понижение процентов по вкладам и текущим счетам в частных кредитных учреждениях, выгодные вексельные курсы, хорошие результаты урожая 1909 г. и вполне удовлетворительные 1910 г., общее улучшение хозяйственной жизни страны и т.д., - все это создавало благоприятные условия для биржевого подъема курсов русских ценных бумаг и увеличения оборотов с ними^[11]. Дело облегчалось отсутствием серьезной конкуренция со стороны других банкирских домов и контор еще не до конца оправившихся после кризиса. Всеми этими возможностями удачно воспользовался Лесин. Он сумел почувствовать изменившуюся конъюнктуру и рискнул учредить свой банкирский дом в Петербурге.

В Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб.) в фонде Канцелярии Петербургского градоначальника (Ф. 569) сохранилось дело об открытии банкирского дома Лесина^[12]. Среди многочисленных архивных дел с прошениями об учреждении банкирских заведений за 1907–1908 гг. имеется всего два. Кроме банкирского дома «Г. Лесин» в 1908 г. открылся еще банкирский дом «Кафталь, Гандельман и Кº» (Невский пр., 27–18). Однако это банкирское заведение существовало ранее под вывеской «Маврикий Нелькен» (Невский пр., 52–54). В этом же году в столице открылась еще банкирская контора З.П. Жданова^[13]. И только с 1909–1910 гг., когда экономическая ситуация в России окончательно переменилось, начинается череда открытий самых разных банкирских домов, контор и меняльных лавок^[14]. Однако положение Лесина к этому времени было уже достаточно прочным. Капитал банкирского дома «Г. Лесин», с которым его владелец открыл дело, составлял около 300000 руб. Этого было достаточно для ведения всех банкирских операций, разрешенных российским законодательством.

Капитал и операции банкирских заведений

Основной капитал для банкирских домов и контор, открываемых в столицах, как и в больших губернских городах должен был составлять не менее 100000 руб. Обладая таким капиталом, владелец банкирского заведения только тогда мог свободно вести дела, не стесняя себя вкладами посторонних лиц. Вклады, вносимые лицами на срок, следовало употреблять только на такие операции, которые в случае востребования могли быть тотчас ликвидируемы, например выдача по специальному счету. При таком использовании чужих денег, банкир, имея от них прибыль, мог быть спокоен за участь своего заведения, какой бы кризисной не была ситуация в торговом и финансовом мире.

Для успешного ведения банкирского промысла капитал в 100000 руб. конторы должен был распределяться следующим образом:

1. На приобретение процентных бумаг для их продажи – 40000 руб.

2. На выдачу ссуд под процентные бумаги с переучетом в банке – 20000 руб.

3. На продажу билетов выигрышных займов с рассрочкой платежа – 25000 руб.

4. Наличными в кассе – 15000 руб.

На 40000 руб. банкирская контора должна была иметь в наличии для продажи публике нижеуказанные бумаги не менее следующего размера: 25 билетов 1-го займа и 25 билетов 2-го займа, что составляло приблизительно 11000 руб., 5% билетов Государственного банка – 5000 руб., облигаций Восточного займа – 10000 руб., облигаций кредитных обществ – 5000 руб., закладных листов земельных банков – 5000 руб., билетов Государственного казначейства – 4000 руб. Необходимость иметь в банкирской конторе означенные бумаги обуславливалась частым требованием их клиентами, и тем, что помещенный в них капитал не оставался без процентов.

На капитал в 20000 руб., предназначенный для ссуд, банкирская контора могла выдавать публике под просимые ей в залог бумаги, ссуды в размере, биржевых цен этих бумаг. В случае не помещения всего означенного капитала, банкирская контора прибегала к залогу находящихся у нее чужих бумаг в банках. Эта операция называлась перезалогом.

На капитал в 25000 руб., выделенный на продажу билетов выигрышных займов с рассрочкой платежа, банкирская контора могла вести операции тождественно с употреблением капитала на ссуды под процентные бумаги.

Наконец, капитал в 15000 руб. предназначенный на кассу был необходим, для того чтобы банкирская контора могла иметь всегда в наличности упомянутые деньги как на покупку приносимых в продажу бумаг, так и на непредвиденные расходы денег по операциям конторы. Означенный 100-тысячный капитал распределялся только на самое необходимое^[15].

Банкирский дом «Г. Лесин» состоял из трех отделов: банковского, комиссионного и ссудного. Первый отдел производил все банковские операции: поручения по покупке и продаже процентных бумаг, размен иностранной валюты, оплату и учет купонов, выдавал ссуды до востребования ( on call ) и на срок, страховал билеты всех трех выигрышных займов, выдавал переводы и аккредитивы на города России и заграницу, принимал вклады на сроки и до востребования, открывал текущие счета. Второй отдел исполнял поручения по покупке и продаже домов, имений, помещал капиталы частных лиц под закладные недвижимого имущества. Третий отдел выдавал под выигрышные билеты ссуды. Банкирский дом Лесина продавал их с задатком: 1-й заем – 28 руб., 2-й заем – 23 руб., 3-й заем – 18 руб. с ежемесячным погашением долга: 1-й заем – по 7 руб., 2-й заем – 6 руб., 3-й заем – 5 руб. За ссуду в конторе Лесина взималось 8¹/₂% годовых и ¹/₄% ежемесячной комиссии.

Банкирский дом «Г. Лесин» открывал онкольный счет при взносе 100 руб. – самый низкий в Петербурге. Такой же взнос брали только «Захарий Жданов и К°» и «Банкирский дом Русской промышленности».

Фактически банкирский дом Лесина вел все разрешенные банкирским заведениям операции. Рассмотрим их более подробно.

Одной из распространенных операций являлась покупка и продажа процентных бумаг, акций и облигаций, ассигновок Горных правлений, золота и серебра в слитках и монете. Под этой операцией подразумевались все производимые банкирскими домами и конторами покупки и продажи процентных и других бумаг, а также золота и серебра за наличный расчет. Владельцы банкирских домов и контор могли подобные покупки и продажи производить на фондовой бирже. Если они делали это не вследствие необходимости, например накопилось много бумаг или наоборот закончились необходимые бумаги, то такие операции являлись уже биржевой игрой. Многие петербургские банкирские дома и конторы при покупке бумаг, обращающихся в Москве, как правило, назначали цену всегда на ½% менее против местных бумаг, что делали и московские конторы с бумагами, обращающимися в Петербурге. Для более верного назначения цен, банкирские заведения получали телеграммы со всех рынков через международное агентство.

Другой распространенной операцией банкирских домов и контор являлись ссуды под процентные бумаги, акции и облигации разных обществ, ассигновки Горных правлений, а также под золотую и серебряную монету. Под названием ссуды подразумевался временный заем, который делали частные лица в банкирских заведениях под бумаги, котирующиеся на бирже или достаточно известные своей солидностью. Эта операция была чрезвычайно выгодна для банкирских домов и контор и при этом совершенно нерискованная. Поскольку всякий залог должен был заключаться через нотариуса, то в виду подобного затруднения, банкирские конторы становились как бы посредником между залогодателем и банком. В данном случае публика отдавала предпочтение банкирским домам и конторам, поскольку в них клиенты не сталкивались с особыми затруднениями, требовалось всего 10 минут для выполнения этой операции. Конторы при выдаче ссуд руководствовались биржевой ценой бумаг, их солидностью, а также и личностью залогодателя. Банкирские заведения выдавали всегда ссуды выше коммерческих банков, и это немало способствовало развитию этой операции в конторах, в особенности во время биржевых спекуляции.

Некоторое время среди операций банкирских домов и контор был развит учет до срока купонов и процентных бумаг, вышедших в тираж, а равно размен срочных купонов. Под ней подразумевалась выдача денег по означенным документам до срока с удержанием известных процентов за время, а в срочных только комиссии за размен. До 1890-х годов эта операция принадлежала в большинстве меняльным лавкам и лишь отчасти коммерческим банкам и банкирским конторам. Все эти учреждения делали скидку из процентов, взимаемых в размере как за ссуды, то есть не менее 6%, и притом срок был ограниченный. Длительного срока купон к учету не принимался. Затем эта операция окончательно перешла к ростовщикам-евреям, которые не ограничивались сроком и случалось, что принимали купоны отрезанные за 8 лет. Процент в учете подобных купонов был снижен до минимума, случалось так, что учет происходил из 1,5% и самое высокое 4% годовых, поэтому банкирским домам и конторам заниматься этим стало невыгодно.

Под операцией учета вышедших в тираж процентных и других бумаг подразумевалось тоже, что и под подобной операцией с купонами. Так как по всем вышедшим в тираж бумагам деньги выдавались по истечении срока, установленного уставом этих бумаг, то многие, не желая дожидаться этого срока, получали по ним деньги ранее, за что и платили определенные проценты банкирскому дому или конторе.

Важную роль в операциях банкирских заведений играли переводные операции, под которыми подразумевался перевод денег из одного места в другое. Удобство этой операции во многом привлекало клиентов: дешевизна в плате за пересылку денег, уничтожение формальностей, с которыми была сопряжена пересылка денег через почтамт. Переводы банкирские дома и конторы совершали как внутренние, так и заграничные.

Операция продажи билетов с выигрышами займов с рассрочкой платежа заключалась в том, что банкирские дома и конторы, продавая билет, рассрачивали платеж его по желанию покупателя. Срок устанавливался конторами и мог составлять от 6 до 36 месяцев. При выпуске выигрышных билетов внутренних займов в банкирских домах и конторах происходила продажа номеров таковых билетов на выигрыш с весьма незначительной платой, например 5 руб. Она называлась промессой. Надежда на выигрыш со стороны публики и выгодность для продавца дали громадное развитие этой операции, не обошедшейся без злоупотребления со стороны продавцов. Ничтожное количество выигрышей по сравнению с выпуском этих билетов предоставляло возможность аферистам продавать один и тот же номер нескольким лицам.

Очень распространенной операцией банкирских заведений было страхование выигрышных займов от тиражей погашения. Операция эта состояла в том, что банкирские дома и конторы за определенную плату выдали новый билет или разницу между выдаваемой банком за тиражной и биржевой ценой, в случае если принятый ей на страх билет выйдет в тираж. Со временем эта операция приобрела спекулятивный характер. Некоторые банкирские заведения страховали номера билетов, хотя самого билета у клиента не было вовсе, и в случае выхода его в тираж выдавали разницу. Поэтому многие по несколько раз страховали один и тот же билет и предъявляли его только туда, где не выдавали разницы без предъявления самого вышедшего в тираж билета. Некоторые из небольших банкирских контор перестраховывали все количество застрахованных ими билетов у больших и солидных контор или коммерческих банков, довольствуясь малой разницей между взятой ими ценой и ценой взятой с них.

Некоторые банкирские дома и конторы совершали операции по приему на комиссию покупки и продажи процентных бумаг за счет третьих лиц. Операция эта состояла в том, что «публика» доверяла купить или продать за ее счет известное количество бумаг, платя за это конторе оговоренную сумму, которая называлась комиссией. «Публика» делала это во избежание хлопот бегать из одной банкирской конторы в другую, из выгодности продать или купить на бирже и, наконец, не всегда можно было приобрести желаемое в конторе, что можно было легко найти на бирже. Привлекательной эта операция была потому, что в ней не было никакого риска. Она имела еще более выгоды, когда совершалась в большом количестве, что бывало во время биржевой спекуляции. В это время банкирские дома и конторы были не в силах своими средствами удовлетворить своих клиентов и тогда невольно поступали заказы на биржу, куда публика не имела доступа. Кроме того, эта операция была удобна для публики, когда бумаги покупались не на наличные, а с залогом или продались уже заложенными.

Не менее известной была операция под названием специальные счета по выдаче под процентные бумаги. Специальный счет это был тоже род ссуды с разницей в вычислении процентов. В ссудах вычисление процентов шел за все время вперед, а в специальных счетах проценты насчитывались через один или несколько месяцев, смотря по уговору и, при том, за ту сумму, какая оставалась на счету в разное время. При специальном счете проценты всегда были выше, чем при ссудах. Эта операция могла производиться только в тех банкирских домах и конторах, где имелся значительный свободный собственный капитал или было много чужих денег на вкладе. Данная операция велась большей частью спекулянтами, для которых залоги были не удобны, так как при залогах не возвращались проценты, а, имея специальный счет, они в любое время могли купить и продать бумаги без всякой потери в процентах. Для банкирских домов и контор, производящих эту операцию на свой капитал, она представляла весьма малую выгоду, но при имении вкладов она была очень удобна, потому что банкиры затрачивали чужие деньги на верное предприятие. Выгодной она была и потому, что проценты, взимаемые по этой операции, всегда превышали платимые по вкладам. Эта операция не имела никакой законной формы и потому легко могла стать убытком конторы в случае несостоятельности спекулянта, отчего конторы стали избегать ее. Следует заметить и то, что операция эта открывалась только для лиц известных конторе, которые часто давали ей заказы на покупку или продажу за свой счет бумаг и эти операции производились посредством открытого им специального счета. Условия его большей частью выражались в словесной форме и затем выдались две книжки: одна служила для приема и выдачи бумаг, а другая – для приема и выдачи денег. К этим книжкам выдалась еще книжка чеков, которая нужна была при требовании денег из конторы. При желании получить под известную бумагу деньги, клиент вносил таковую на специальный счет и выписывал сообразно взносу бумаг чек. Внесенные бумаги записывались в его книжку.

Наиболее частой банкирской операцией был прием вкладов на сроки, до востребования и на текущие счета. Эта операция имела три вида вкладов: на срок, до востребования и на текущий счет. Под вкладами на срок подразумевались те, которые имели определенный срок, от 3 до 12 месяцев и более. Проценты по подобным вкладам уплачивались в высшем размере против двух других вкладов. Причина заключалась в том, что банкирские дома и конторы были вправе распоряжаться данным вкладом в течение определенного срока, до которого его нельзя было потребовать.

Второй вид вкладов – до востребования, хотя производился из меньших процентов, чем первый, но для банкирских домов и конторы был менее удобен, так как они в любое время должны были рассчитывать, что деньги могут потребовать, а потому и могут быть употреблены только по специальному счету. Как первые, так и вторые могли быть именные и на предъявителя.

Третий род вкладов, подразделявшийся в свою очередь на два, был простой и условный текущий счет. По этому роду вкладов конторы, не имевшие у себя специальных счетов, должны были платить самые ничтожные проценты, так как употребление подобного рода денег необходимо было помещать под процентные бумаги, которые в средней оценке их давали незначительный процент. Условными счетами назывались те, по которым проценты платились выше и выдача их происходила через день по предъявлении чеков, а по простым – тотчас. Эта операция послужила для многих банкирских контор их закрытием и несчастьем вкладчиков. Чрезмерное доверие последних вовлекло банкиров в спекуляцию и, терпя убытки, они не в силах были выполнить обязательства данных вкладчиков.

Наконец, из операций, используемых некоторыми банкирскими заведениями, был перезалог процентных бумаг, акций и облигаций разных обществ в банковых учреждениях, а равно и специальный счет в них. В случае если собственный капитал, а равно и капитал вкладчиков конторы уже были распределены окончательно, а между тем возникала потребность в деньгах, то контора могла принятые ей в залог или специальный счет бумаги в свою очередь заложить или положить на специальный счет в одно из банковых учреждений и эта операция называется перезалогом или переучетом бумаг.

«Друг» и «правая рука» А.И. Путилова

Будучи человеком умным, энергичным и предприимчивым, Лесин сумел войти в доверие к самому А.И. Путилову, став его «правой рукой». Тому был нужен человек, на которого можно положиться в разных запутанных или щекотливых делах. Известны случаи, когда директора некоторых больших коммерческих банков играли на фондовой бирже против собственного банка и своих предприятий или перехватывали у своего банка выгодные сделки лично для себя. В таких случаях люди, подобные Г.Д. Лесину, были незаменимы. Когда Лесин называл Путилова своим другом, то это воспринималось всерьез. «“Друг” Путилова,-как отмечал журналист И.Р. Кугель,-это много стоило на бирже!»^[16]. Часть операций Русско-Азиатского банка проходила через контору Г.Д. Лесина, и сам А.И. Путилов не стеснялся вести с ним свои дела. Его имя довольно часто встречается среди других клиентов банкирского дома «Г. Лесин» по специальному текущему счету. В 1917 г. он составлял 41941 руб.^[17]

О близких отношениях А.И. Путилова и Г.Д. Лесина свидетельствовало то, что они даже совместно приобрели имение в Ницце, принадлежавшее ранее разорившемуся петербургскому богачу и филантропу П.П. фон Дервизу. Это имение, именуемое «Виллой Роза», по утверждению современников, «превосходила пышностью загородные дворцы французских королей»^[18].

О доходах банкирского дома Лесина можно судить по материалам Особой комиссии для определения податной прибыли лиц и фирм, торгующих на Фондовом отделе Петербургской биржи для исчисления дополнительного раскладочного сбора. Так, по сведениям этой комиссии, валовой доход за 1909 г. владельца банкирского дома «Г. Лесин» доходил до 25000 руб. Сведения включали в себя данные о доходе не только от операций на бирже, но и в банкирской конторе^[19].

Согласно «Журналу банкирского дома Г. Лесина» оборот за 1912 г. составлял 109608707 руб.^[20] Среди клиентов конторы Лесина, кроме упомянутого уже А.И. Путилова, встречается немало имен известных столичных биржевиков и банкиров, таких как И.О. Абельсон, Е.М. Агафонов, Ю.В. Бабус, М.Э. Верстрат, В.А. Гетц, И.М. Гинцбург, Е.Ф. Давыдов, Р.Д. Животовский, Н.К. фон Мекк, Н.И. Мейер, И.М. Новицкий, С.С. Новоселов, Э.К Раух, Д.Л. Рубинштейн, П.М. Рубинштейн, В.М. Рафалович, Р.М. Рабинович, М.Д. Шкафф и др. Клиентами Г.Д. Лесина были профессор И.Х. Озеров, журналист и биржевой хроникер С.С. Шабишев, редакция газеты «Обозрение театров» и др.

По конфиденциальным данным хорошо информированной газеты «С.-Петербургский биржевой день» личный капитал Г.Д. Лесина к 1914 г. составлял примерно 7,5 млн. руб.^[21]

Банкирское заведение Г.Д. Лесина можно считать семейным домом. Кроме самого Лесина, служащими банкирского дома числились его жена и оба сына хозяина. Все они получали ежемесячное жалование. У всех их были личный текущий счет. В 1917 г. у Г.Д. Лесина он составлял 459191 руб., у А.Г. Лесина – 488372 руб., М.Г. Лесина – 123173 руб., у С.Б. Лесиной – 261039 руб.^[22] Старший сын, купец 1-й гильдии Михаил Григорьевич Лесин, был доверенным банкирского дома «Г. Лесин», а также кандидатом в директора Товарищества Чудовского цементного завода. Жил он отдельно от родителей на Каменноостровском пр., 16. Младший сын, Александр Григорьевич Лесин являлся также доверенным банкирского дома «Г. Лесин» и директором правления Московского лесопромышленного товарищества. Он жил вместе с родителями на Каменном острове, 1, Березовая аллея, 38.

Сам Г.Д. Лесин председательствовал в правлениях Товарищества Чудовского цементного завода и Московского лесопромышленного общества, был членом правлений Товарищества Степановские свеклосахарные и рафинадные заводы, акционерного общества Российской писчебумажной фабрики в Петербурге, акционерного общества Николае-Павдинского горного округа, Российского общества оптического и механического производства^[23], Петербургского строительного общества, Общества петербургских торговых помещений и рынков, Северного издательского товарищества^[24].

В ноябре 1911 г. Г.Д. Лесин заключил с Кабинетом его императорского величества договор о разрешении производить поиск и разведку золота с последующей его разработкой в системах рек Мрассы и Кондомы Алтайского горного округа. Для этих целей было образовано Анонимное общество Кочкарских золотых приисков. Летом 1914 г. Г.Д. Лесин снарядил экспедицию, которую возглавил инженер В.А. Заблоцкий^[25].

В 1912–1913 гг. банкирский дом «Г. Лесин» процветал, став одним из крупнейших в России, а его хозяин – крупной фигурой на Петербургской фондовой бирже. Г.Д. Лесин имел солидный авторитет в финансовых кругах столицы и немалый вес на бирже. При этом он не был замешан ни в громких финансовых скандалах, ни в сомнительных спекулятивных махинациях. Его имя не вызывало резкого неприятия среди широких слоев публики, как, например, имена И.П. Мануса или Д.Л. Рубинштейна, слывших злостными биржевыми спекулянтами. На фоне таких владельцев спекулятивных банкирских заведений, как К.А. Толстопятова, А.П. Киреева, С.К. Петровского, М.К. Коровко, А.И. Кропотова, А.И. Зейдмана и некоторых других Г.Д. Лесин выглядел вполне добропорядочно.

К Лесину с доверием относились Министерство финансов, Биржевой комитет и Совет фондового отдела Петербургской биржи. Его приглашали во всевозможные комиссии Петербургской биржи, правительственные совещания, созываемые для обсуждения биржевых и банковских вопросов. В конце 1911 г. он был выбран в члены Совета фондового отдела Петербургской биржи. Лесин был «своим человеком» у биржевой «кулисы». В январе 1914 г. большинством голосов его выбрали в совет старейшин «кулисы» Петербургской фондовой биржи. Кроме него в совет вошли Л.Л. Габрилович, И.М. Гринберг, В.В. Фридлянский, Н.Ф. Антонов, М.А. Чунский, А.Е. Маршаль, Е.И. Вихарев, И.М. Коган, Д.Г. Новоселов^[26]. На Первом всероссийском съезде представителей банкирских домов и контор, проходившем в Петрограде в марте 1916 г., Г.Д. Лесин вместе с Д.И. Деминым и В.Я. Брахманом были избраны товарищами председателей съезда А.Д. Протопопова и И.Х. Озерова^[27].

В 1914 г. по предложению Совета фондового отдела Петербургской биржи Г.Д. Лесину «досрочно» вопреки положениям «Законов о состояниях», было высочайше пожаловано звание потомственного почетного гражданина^[28]. Грамоту на звание потомственного почетного гражданина за № 686 Лесин получил 27 февраля.

И хотя Лесин был миллионером и человеком известным, но держался он скромно, как «человек второго плана». И.Р. Кугель в своих воспоминаниях отмечал: «Он и за делами гонялся не столько громкими, сколько доходными, хотя и незаметными»^[29].

«Американка» в банкирском доме «Г.Лесин»

В годы экономического подъема 1909–1912 гг. в Петербурге вновь расширился круг биржевых игроков. Частные спекулянты наводнили коммерческие банки, банкирские дома и конторы, меняльные лавки. Для многих доступ на официальные собрания Фондового отдела Петербургской биржи был закрыт. Снова возникла вечерняя, так называемая «американская биржа», так как в часы официальных биржевых собраний их участники не успевали выполнить все поручения клиентов. Если раньше биржевые дельцы и «зайцы» встречались в ресторанах, кондитерских или на улице около банков и банкирских контор чуть ли не подпольно, то сейчас послебиржевые собрания устраивались почти открыто. В разное время петербургские биржевики и спекулянты встречались в кофейне Андреева и кафе «de Paris», затем в конторе Г.А. Никитина, на «Вилле Роде», и даже на скетинг-ринке на Марсовом поле. Позже собирались в банкирской конторе «Кафталь и Гандельман», откуда перебрались к Захарию Жданову, затем облюбовали банкирский дом Г.Д. Лесина. Эти послебиржевые собрания рассматривались как нечто серьезное. Отчеты о них стали публиковаться даже в газетных биржевых хрониках^[30].

В 1913 г. Г.Д. Лесин открыл еще одно отделение своего банкирского дома в здании Сибирского Торгового банка, на Невском, 44. В своем прошении 28 февраля 1913 г. в Особенную канцелярию по кредитной части Министерства финансов Лесин указывал, что «в виду тесноты ныне занимаемого мною помещения, где в послебиржевое время собираются биржевые деятели и публика, я нанял в доме Сибирского банка на Невском, против гостиного двора, квартиру, где открываю отделение моего банкирского дома для того, чтобы отделить публику от биржевых деятелей и тем избегнуть беспорядка, о чем имею честь довести до сведения Вашего…»^[31]. В ответе Кредитной канцелярии извещалось, что с ее стороны «не встречается препятствий к открытию банкирским дома «Г. Лесин» означенного отделения для производства операций, входящих в круг деятельности банкирского дома». Вместе с тем, Кредитная канцелярия в виду того, что отделение банкирского дома Лесина предназначалось для собраний биржевиков, извещала об этом петербургского градоначальника^[32].

В начале Первой мировой войны собрания «американки» при банкирском доме «Г. Лесин» прекратились. Однако в середине 1915 г. эти частные собрания возобновились вновь. Проходили они также по вечерам в банкирской конторе Д.Г. Лесина. Полуофициальное разрешение было получено под его личную ответственность. Во многом они являлись предварительными – для ознакомления с ценами иностранных бирж на русские бумаги^[33].

Хозяин газеты «День»

В 1912 г. Г.Д. Лесин приобрел у владельца крупнейшей в России издательской фирмы И.Д. Сытина паи газеты «День», основанной в 1911 г.^[34] Контора и редакция ее располагалась на Невский проспекте, в доме № 69. При покупке Лесин «обманул» Сытина: взял у него паи, за которые выдал расписку, и заложил их в банке у Путилова за 50000 руб. Сытину же из его же денег отдал только 10000 руб., остальные обещал вернуть из прибылей газеты^[35]. Недаром профессор И.Х. Озеров называл Лесина «большим хапуном»^[36].

И.Р. Кугель, сохранивший свою должность редактора-издателя газеты и при новом хозяине, в своих мемуарах записал слова банкира: «Я, – Лесин, старый сумасшедший еврей, который для чего-то ввязался в газету. Дело это для банкира? И еще какую газету? Уже на бирже от меня шарахаются и шепчут: “Лесин стал социалистом”»^[37]. По словам Лесина, газета обратила на себя его внимание открытыми выступлениями по еврейскому вопросу, а он, Лесин, не должен забывать, что он еврей, которому Бог дал удачу, и что он должен помнить о своих гонимых и несчастных братьях. Защита евреев – вот чего он ждет от газеты! В остальном ему все равно о чем будет писать «День». Кугель вспоминал, что Лесин поставил только одно условие: «...не разоряйте меня, держитесь сметы!» При этом мемуарист добавлял, что «смета эта была составлена нищенски»^[38].

Лесин не был единственным хозяином печатного издания в то время. Кроме него, владели ими банкиры Г.Г. Блокк, А.И. Зейдман, З.П. Жданов, П.П. Рябушинский. Совместно с П.П. Рябушинским Лесин финансировал газету «Речь»^[39].

При Лесине газета «День» фактически не изменилась ни по оформлению, ни по содержанию. Она не стала ни еврейским изданием, ни финансовым.

С самых первых номеров «День» получал биржевые сведения в Международном банке. Став хозяином газеты, Лесин сначала не высказывал никакого недовольства биржевым отделом. Только через два года он выразил пожелание, чтобы сведения для биржевого отдела газета получала в Русско-Азиатском банке^[40]. Лесин старался не афишировать свое отношение к газете и ни разу не появился в редакции. У Лесина газету «День» хотел купить И.И. Колышко. Он вспоминал, что «торговал… ее у него больше двух лет». Финансовую помощь в приобретении газеты должен был оказать Сибирский Торговый банк^[41].

При Лесине сохранилось даже политическое направление газеты. Озеров приводил слова Лесина: «...ну, если социализм будет нам угрожать, помогут выбраться отсюда, или, во всяком случае, спасу свою жизнь...»^[42]. Неоднократно газета штрафовалась. Однажды «День» был вынужден заплатить штраф в 10000 руб., что вызвало недовольство Лесина. Узнав о штрафе, Лесин, по словам Кугеля», встретил его «бурей». Он заявил, что не миллионер уплачивать такие деньги^[43].

Февральскую революцию «День» встретил набранным во всю ширину газеты лозунгом: «Революция продолжается». Газета открыто объявила себя органом социал-демократии.

После февральских событий Г.Д. Лесин продал газету, но не И.И. Колышко газету, а киевскому сахарозаводчику К.И. Ярошинскому^[44]. Вскоре сам с семьей уехал в Стокгольм, куда еще раньше перевел свои капиталы^[45]. После революции она стала органом совета рабочих и солдатских депутатов, во главе с Эрлихом, просуществовав до 1918 г. Банкирская контора Лесина функционировала в Петрограде до ноября 1918 г. Ее оборот за 9 месяцев, с 1 января по 1 октября, судя по «Журналу банкирского дома», равнялся 10245868 руб.^[46] Все следующие страницы в журнале кем-то вырваны. Зачем это было сделано и кем, можно только предполагать.

«Украшение парижского финансового мира»

Как сложилась судьба Г.Д. Лесина и его семьи в эмиграции, к сожалению, доподлинно не известно. Стокгольм, по данным Всероссийской чрезвычайной комиссии, являлся «центром преступной работы банкиров… по изъятию ценностей из России за границу»^[47]. В Швецию неоднократно отправлялись специальные агенты ВЧК для выяснения планов бывших российских банкиров^[48]. Однако имени Г.Д. Лесина в доступных автору документах ВЧК и Народного комиссариата юстиции за 1918 г. обнаружить не удалось.

Возможно, из Швеции он перебрался в Париж. Некий экономист, скрывший свое имя под инициалами Ф.В., в эмигрантском журнале «Двуглавый орел», выходившем в Берлине, писал, что Лесин является «украшением парижского финансового мира». Тот же автор обвинял Лесина в связях с Германией во время Первой мировой войны, утверждая, что в агентурной литературе тот фигурировал под псевдонимом «старик»^[49]. Но в чем заключалась эта связь не поясняет.

По некоторым сведениям Г.Д. Лесин после революции пытался заняться политической деятельностью. В 1920-х годах его имя называлось среди возможных организаторов «замаскированного советского банка», в котором были бы представлены в Западной Европе интересы РСФСР. Для этих целей большевики соглашались ассигновать 25 млн франков. При этом Лесин, вроде бы, выступал инициатором вместе с такими известными еврейскими финансистами как Высоцкий, Златопольский, Добрый, Цейтлин, братья Животовские и др. В качестве возможных директоров этого банка назывались бывшие петербургские банкиры: Е.Г. Шайкевич из Международного Коммерческого банка, Л.Ф. Залшупин из Частного Коммерческого банка, а также Лесин, Шкафф, Фишан, Немировский и др. Автор «Писем экономиста» ссылался на публикацию в газете «Новое время» за 1921 г. (№№ 135–136), издаваемой М.А. Сувориным^[50].

Биография Лесина в общем была типичной для небогатого и честолюбивого выходца из «черты оседлости», добившегося успеха на банкирском поприще. Можно привести не один десяток примеров, среди которых наиболее известен успех выходца из Витебской губернии Е.Г. Гинцбурга, который в 1859 г. основал первый Петербурге еврейский банкирский дом “И. Е. Гинцбург”, ставший одним из крупнейших в России. Известными банкирами стали А.М. Варшавский, приехавший в Петербург из Полтавской губернии в начале 1860-х гг., Л.М. Розенталь. В то же время в Петербург переселись и другие южные откупщики (Горвиц) и северные подрядчики (Фридлянды, Малькиели. Среди выходцев из черты оседлости можно назвать немало владельцев банкирских домов и контор Петербурга. Не последней фигурой в этом списке был Г.Д. Лесин.