На главную страницу проекта

А.В. Бугров *

Государственный банк и биржевые синдикаты в России, 1899—1917 гг.

Опубликовано: Экономическая история: Ежегодник. 2002.– М., РОССПЭН

{115}

  Биржевым синдикатам, созданным по инициативе Государственного банка, посвящено немного работ. Хотя они обращали на себя внимание экономистов уже в начале XX в.^[1], развернутый анализ их деятельности был дан только в 1980 г. И.Ф. Гиндиным^[2]. Эпизодическое освещение этой темы в последнее время^[3] на основе немногочисленных опубликованных источников^[4] и работ не может удовлетворять в виду недавно найденных неопубликованных материалов из собрания Российского государственного исторического архива. На основании новых полученных сведений представляется возможным уточнить наши знания об этом интересном явлении российской экономической истории начала ХХ в.

Спор о роли государства в экономике по отношению к России вряд ли разрешим внедрением инородной «внешней» модели. Совокупность исторических, экономических и иных факторов обусловили в нашей стране большое значение государства, роль которого в развитии российской капиталистической экономике во II пол. XIX в. — начале XX в. представляется значительной^[5]. Решение макроэкономических задач, нахождение путей выхода из экономических кризисов, поддержка устойчивости национальной валюты требовало от государства оптимальных инструментов и методов.

Вызовом времени, требовавшим нового решения, стали события конца XIX в. В 1895—1897 гг. под руководством министра финансов С.Ю. Витте была проведена денежная реформа, вводившая «золотой рубль» в качестве основного платежного средства. Важным индикатором устойчивости рубля было состояние рынка российских ценных бумаг. Кроме того, значительные объемы портфелей ценных бумаг акционерных коммерческих банков вели к тому, что состояние на рынке ценных бумаг в сильной степени влияло на их ликвидность.

Первые испытания прочности рубля наступили почти сразу после окончания реформы. В 1899 г. был издан подытоживший ее акты Монетный устав и в том же году в страну докатилась волна наступившего в Европе экономического кризиса. Он потребовал энергичных мер правительства и Государственного банка, направленных на поддержку курса национальной валюты и ликвидности банковской системы. Закономерно, что объектом деятельности Государственного банка стала крупнейшая в империи Петербургская биржа, на которой объем сделок по купле-продаже ценных бумаг намного превосходил аналогичный показатель в Москве, не говоря уже о провинции. Это была по преимуществу фондовая биржа — даже несмотря на то, что фондовый отдел на ней был выделен только в 1900 г.

Инструментом для поддержки курсов российских бумаг было создание межбанковских объединений с участием и главной ролью Государственного банка — биржевых синдикатов. Форма объединения — синдикаты — была подсказана современным для той поры развитием промышленности, в которой шли интенсивные процессы синдицирования. Биржевые синдикаты подобно промышленным представляли род предприятия, задачи которого, однако, были иными, подчиненными прежде всего стабилизационным целям, а не коммерческим.

Эффективность синдикатов была наглядно видна из международного опыта. Так благодаря объединению в синдикат французским финансовым группам в 1887 г. удалось хорошо заработать на скупке российских ценных бумаг на германском фондовом рынке. Для парижской биржи синдикаты были характерным явлением; они использовались как для организации подписки на ценные бумаги, так и на поддержку их курса.

Этот преобладающий «частный» характер парижских биржевых синдикатов, повлиявший на организацию таких объединений и в Петербурге, все же контрастировал с последними. Исследовавший петербургские биржевые синдикаты И.Ф. Гиндин считал главным результатом «прочное внедрение идеи правительственной интервенции в деятельность фондовой биржи как необходимой меры государственной экономической политики»^[6].

Это справедливо как для интервенционных, так и для эмиссионных синдикатов, действовавших, сменяя друг друга, с 1899 г. по 1917 г. Несмотря на различные задачи (интервенционные синдикаты создавались для выравнивания пошатнувшихся курсов бумаг, эмиссионные — для распространения государственных займов), их деятельность охватывала значительный временной промежуток. Синдикаты стали явлением в биржевой жизни не только Петербурга, но и остальной России, во многом ориентировавшейся на котировки «северной столицы».

20 октября 1899 г., во время наступившего экономического кризиса, по инициативе министра финансов С.Ю. Витте был создан интервенционный биржевой синдикат для поддержания котировок российских ценных бумаг на петербургской бирже^[7]. В него вошли крупнейшие петербургские банки и банкирские конторы^[8], являвшиеся активными участниками фондового рынка, которые обязались поддерживать курсы российских ценных бумаг от падения — но только «таких предприятий, жизнеспособность коих не вызывает сомнений»^[9]. Одновременно с этим Министерство финансов испросило разрешения Николая II на покупку Государственным банком бумаг акционерных обществ на 25 млн руб., а также на выдачу российским компаниям ссуд под их акции, паи и облигации^[10].

Синдикат действовал на основании периодически возобновляемых контрактов. По обоюдной договоренности убытки синдиката относились на счет акционерных банков, а прибыль делилась поровну между ними и Государственным банком с вычетом в пользу последнего 6% на авансированные суммы. В случае же убыточности синдиката его участники должны были возместить Государственному банку сумму убытков, но без начисления учетного процента. Однако видным российским банкирам не приходилось сомневаться в отсутствии коммерческого характера операции с их вынужденным участием под давлением главного банка империи.

Весь первоначальный капитал в размере 5,35 млн руб. «авансировал» Государственный банк, так как акционерные коммерческие банки отказались от паевых взносов, ссылаясь на отсутствие свободных денежных средств в пору кризиса. Однако действительная сумма, которой располагал синдикат, была значительно меньше указанной — предела государственного авансирования на эти цели — и определялась «действительной надобностью». В 1900 г. капитал был увеличен до 8,025 млн руб. в связи с возросшими объемами закупок бумаг^[11].

С возобновлением по договору от 6 июня 1900 г. синдикат, казалось, начал работать в режиме отлаженной машины. Э.Д. Плеске отписывал С.Ю. Витте: «Летом задолженность доходила до 3,6 млн руб., но затем в августе часть бумаг была продана при наступившем улучшении и к сентябрю цифра затрат понизилась до 2,8 млн руб., на каковом уровне оставались до октября. С этого времени затраты возрастали существенно, причем Комитет действовал по единогласным постановлениям всех участников, считавших воздействие и своевременным, и необходимым, и безопасным»^[12].

Но даже с увеличением капитала попытки выправить ситуацию на бирже не увенчались успехом. В 1900 г. она продолжала развиваться с нарастающими негативными тенденциями. Обозреватель «Санкт-Петербургских ведомостей» оценивал происходящие явления как плачевные, лишь изредка позволяя себе говорить о временных улучшениях:

(За 3 апреля 1900 г.) «Новый крах столь известной нашей кулисе банкирской конторы Никитиных вызвал сегодня на спекулятивном рынке крайне удрученное настроение, завершившееся дальнейшим понижением ценностей этого рынка, и в особенности промышленных...»

(За 12 мая 1900 г.) «Настроение рынка и так уже слабое, стало еще хуже и закончилось общим падением цен без надежды на улучшение».

(За 26 мая 1900 г.) «Отсутствие дел на спекулятивном рынке вызывает дальнейшее понижение ценностей».

(За 1 июня 1900 г.) «На дивидендном рынке общая паника; нет более солидных бумаг — все поступает в продажу при полном отсутствии спроса. В то же время политический горизонт затемняется тучами, не оставляя надежды на какое-либо улучшение господствующего настроения»^[13].

Министерство финансов предпринимало отчаянные попытки нормализовать положение. Уже 4 апреля 1900 г. последовали упоминаемые в прессе «успокоительные заявления со стороны Министерства финансов», на некоторое время сгладившие негативные тенденции. А 12 июня 1900 г. Государственный банк в целях поддержки российских ценных бумаг предложил льготные условия выдачи ссуд под их обеспечение — до 70% от оценки всех котирующиеся на бирже ценных бумаг и под пониженный процент.

Однако коренного перелома не наблюдалось, и к концу 1900 г. положение по-прежнему оставалось унылым. Главную причину происходящего искали в недостатках работы синдиката. По оценке И. Исаева, корреспондента управляющего Государственным банком Э.Д. Плеске, при его устройстве «ничего не было выработано»^[14]. Это привело к тому, что во главе синдиката оказалось несколько петербургских банкиров, которые в течение 4 часов в день, полагавшихся на собрание, определяли список «поддерживаемых» ценных бумаг. Через агентов они сообщали участникам биржевых торгов о решениях Синдиката — те же быстро скупали указанные бумаги и предлагали их к последующей продаже синдикату по более высоким ценам (см. Таблицу I.).

Несомненно, что эта операция была заранее подготовлена. За ней стояли петербургские банки, понесшие во время кризиса значительные убытки и пытавшиеся поправить свое положение за счет биржевых спекуляций — прежде всего, Петербургский учетный и ссудный банк и Петербургский торгово-промышленный банки^[15].

В начале 1901 г. на покупку акций коммерческих банков было затрачено до половины всех средств синдиката. Далее шли акции крупных металлургических и машиностроительных предприятий, а также бумаги нефтяных товариществ. Таким образом, участники синдиката поддерживали от финансовых затруднений преимущественно самих себя.

Таблица

Портфель ценных бумаг синдиката и его затраты на 15 февраля 1901 г.

Источник. РГИА. Ф. 587. Оп. 56. Д. 324. Л. 3.

В период тяжелого состояния рынка ценных бумаг было предложено возобновить работу синдиката, но на более эффективных началах. Он, как и прежде, должен был объединить усилия Государственного банка и других ведущих банков империи для противодействия негативным тенденциям на биржах. В число банков намеревался войти и крупнейший в Москве Купеческий банк, чье петербургское отделение не участвовало в деятельности предыдущего синдиката. Однако выдвинутые им условия — обязательность единогласного решения по поддержке той или иной ценной бумаги, а также требование предоставления сведений о положении дел эмитента — не были приняты Министерством финансов, и Купеческий банк в синдикат не вошел^[16].

По мнению участников первого синдиката, именно недостаточность капитала была основной причиной неэффективной деятельности. Поднятый банками вопрос об увеличении капитала на четверть был решен положительно, и по договору от 17 февраля 1901 г. он определялся в 10,031 млн руб. — рекордной суммы, которая уже в 1903 г. была уменьшена до первоначального размера в 5,35 млн руб.^[17]

Согласно проекту, предложенному управляющему Государственным банком в феврале 1901 г., синдикат устраивался на год под председательством самого Э.Д. Плеске. При необходимости его действие могло продлеваться на год. Государственный банк по прежнему выделял определенную сумму в капитал синдиката, или точнее авансировал ее участникам предприятия — акционерным коммерческим банкам, которые должны были использовать полученный ресурс по оговоренному целевому назначению. Участники, соответственно, предлагали поддерживать в основном те бумаги, которые доминировали в их портфелях — таким образом, синдикат служил и регулированию ликвидности этих банков.

Решение о поддержке определенной ценной бумаги принималось простым большинством голосов. При этом предполагалось, что Э.Д. Плеске будет обладать единоличным правом veto. Синдикат избирал трех лиц «для заведования делами» — исполнительный комитет, который осуществлял решения синдиката. На поддерживаемые ценные бумаги предполагалось держать твердые цены.

По подсчетам И.Ф. Гиндина, за 1899—1901 гг. покупки синдиката выразились в сумме 11 млн руб., а продажи — в 4 млн руб. Таким образом, остаток к концу 1901 г. — то есть фактически убыток — достиг 7 млн руб. Только за счет интенсивных продаж в 1902—1903 гг. на 6,3 млн руб. он снизился до 0,8 млн руб.^[18]

Интервенционный синдикат, начавший свою деятельность осенью 1899 г., был возобновлен 6 июня 1900 г. и продленный сначала до 1 марта 1902 г., а затем еще на год, до 22 февраля 1903 г. Он действовал до 1 марта 1904 г. Однако в последние годы, по замечанию В.Н. Коковцова, «синдикат только реализовал приобретенные ранее ценности и новых покупок не производил»^[19].

Однако сложившееся неблагоприятное положение на бирже, связанное, главным образом, со спекуляциями начала русско-японской войны, заставили возобновить его работу. В январе 1904 г. курсы российских дивидендных бумаг стали резко понижаться, и с 28 января этого года синдикат приступил к их покупкам. По истечении действия прежнего синдиката 1 марта 1904 г., участниками было подписано новое соглашение о продлении его действий. Капитал вновь увеличивался — на 50%, достигая величины 8,025 млн руб.

Такое увеличение говорило о том, что относительно вялые действия синдиката 1903 г. сменились интенсивными покупками. Они шли на протяжении 1904—1906 гг. На эту операцию синдикатом было затрачено более 14 млн руб. — из них почти 9 млн руб. в 1905 г. Суммы были покрыты продажами акций только в 1906 г. и начале 1907 г., когда ситуация на бирже стала нормализоваться.

С начала экономического кризиса 1908 г. покупки подскочили до 4,8 млн руб. Образовавшийся остаток почти в 2,5 млн руб. удалось покрыть усиленными продажами, проводившимися в следующем году.

Формально синдикат завершил свою работу 26 апреля 1911 г. По отчету, с 20 октября 1899 г. по это время чистая прибыль по операциям была определена в 659 тыс. руб. Эту сумму во многом составили полученные с акций дивиденды. И хотя Государственный банк реально получил лишь 2% вместо 6% за авансированные суммы коммерческим банком, итоги деятельности синдиката можно назвать успешными. Благодаря его усилиям многие российские фирмы были спасены от финансовых затруднений и даже банкротства, а банки сохранили ликвидность.

Его опыт был использован год спустя, в 1912 г. Ситуация на бирже напоминала положение 1900 г., с той лишь разницей, что оно было порождено не экономическим, а политическим кризисом. В 1912 г. в связи с экономическим ростом и начавшимися Балканскими войнами на европейские биржи было выброшено большое количество ценных бумаг, которые при денежном дефиците военного времени нельзя было полностью разместить. Этот процесс коснулся и России, следствием чего было падение курсов ценных бумаг на петербургской бирже. Незамедлительно процесс активизировали биржевики, игравшие на понижение.

В этих условиях 18 октября 1912 г. петербургские банки и крупнейшие банкирские дома под эгидой Государственного банка образовали биржевой синдикат, призванный поддержать биржевые котировки российских ценных бумаг. Схема его управления оставалась прежней. Хотя решения принимались большинством голосов, Государственный банк мог отклонить заявки участников синдиката о поддержке тех или иных ценных бумаг. Таким образом, биржевой синдикат оставался под контролем и управлением главного банка империи.

Оборотный капитал, сложенный из паев различных кредитных учреждений, составил 30 млн руб. В пределах этой суммы началась скупка обесцененных бумаг.

В отличие от синдиката 1899—1900 г., он не работал с акциями банков, учитывая, безусловно, печальный опыт прошлых спекуляций. Список «спасаемых» бумаг составляли уже известные нам акции и паи нефтяных, металлургических и металлообрабатывающих компаний, а также золотопромышленных обществ, подверженные сильным колебаниям во время кризиса (Товарищества нефтяного производства «Братья Нобель», Русского товарищества «Нефть», Товарищества нефтяного производства «Лианозова Г.В. сыновья», Общества «А.И.Манташев и К» (по производству керосина), Таганрогского и Никополь-Мариупольского металлургических обществ, Компании Санкт-Петербургского металлического завода, Общества Брянского рельсопрокатного завода, Российского золотопромышленного общества).

Синдикат окрестили «биржевым красным крестом». Впрочем, его деятельность старались не афишировать в печати — даже газета «Биржевые ведомости», официальный рупор крупной буржуазии, приписывала неожиданные всплески стабилизации на фондовом рынке каким-то непонятным силам. Как писал обозреватель газеты, 28 октября 1912 г. на Петербургской бирже «предложение материала было настолько стремительно, что вначале собрания совершенно отсутствовала всякая возможность что-либо поместить по приблизительно вчерашним ценам, и фактически стали отдавать по любой названной цене; затем временно сказалась маленькая реакция, при которой как будто настроение стало оправляться»^[20].

В ноябре-декабре 1912 г. происходило некоторое ослабление биржевой активности в условиях военных событий на Балканах, а также — что главное — прекратилось дальнейшее падение курсов ценных бумаг. По словам того же обозревателя, уже 29 ноября 1912 г. «настроение резко изменилось к лучшему. Вчерашние продавцы усердно стали покрываться, и своими обратными покупками заметно укрепили общую тенденцию по всей линии; особенно сказалось улучшение настроения на категориях железнодорожных, нефтяных и особенно металлургических ценностей»^[21].

Операции синдиката закончились в апреле 1913 г. Всего было куплено бумаг на 11 млн руб., а полученная прибыль составила 371 тыс. руб., из которых 126 тыс. руб. согласно договору поступили в распоряжение Государственного банка. Кроме того, Государственный банк удержал в свою пользу шесть процентов с общей суммы полученной прибыли.

Задумываясь как временное явление, синдикат настолько успел «вжиться» в Петербургскую биржу, что стал ее «постоянным клиентом». По окончании договора его действия снова пролонгировались. Операции возобновились уже в июне 1913 г. и закончились 13 сентября того года. Они продолжались также и в следующем году, вплоть до закрытия биржи 16 июля 1914 г. в преддверии первой мировой войны.

Гипертрофированные затраты Государственного банка на биржевые интервенции в 1914 г. встречали резкое осуждение современников. Депутат Государственной думы И.В. Титов считал, что в отличие от кризисного 1912 г. большие объемы интервенций в 1914 г. ничем не оправданы: «Политическая и экономически-хозяйственная обстановка таковы, что нет никакой уверенности в том, что бумаги, скупленные синдикатом, могут быть в ближайшем будущем реализованы. Сначала Государственный банк дал на интервенции 12 млн руб., потом он увеличил свою ссуду до 30 млн руб., наконец в последнее время в распоряжении синдиката было 46 млн руб.»^[22] Титов опасался, что на эти суммы будут покупать сомнительные ценности, которые нельзя будет реализовать на бирже — такие как, например, сильно колеблющиеся акции завода Парвиайнен, которых было уже приобретено на сумму около 6,5 млн руб.

Однако в 1914 г. (как и в 1900 г.) на первое место по суммам купленных бумаг вышли акции российских коммерческих банков — Русского для внешней торговли банка, Русско-Азиатского, Петербургского международного и Петербургского частного банков. Такое пристальное внимание к положению акционерных коммерческих банков со стороны главного банка империи объяснялось тем, что они были основным объектом кредитования Государственного банка, который в 1910-е гг. выделял им порядка 80% всех кредитов по учетно-ссудным операциям.

С началом первой мировой войны деятельность интервенционного синдиката сошла на нет, уступив место синдикату эмиссионному. Эмиссионный характер синдикат имел уже в 1906 г. и 1909 г. При его посредстве были размещены облигации первого и второго выпуска российского государственного займа 1905 г.^[23] и третьего выпуска государственного займа 1908 г. по 200 млн руб. нарицательных. Государственный банк как участник синдиката «вошел в долю», пополнив свой портфель ценных бумаг.

В первую мировую войну роль эмиссионных синдикатов на петербургской бирже достигла своего апогея. При выпуске облигаций 5%-ных займов 1914 и 1915 гг. главный банк империи и Сберегательные кассы получили 40% всей их суммы — 200 млн руб. по займу 1914 г. и 400 млн руб. по займу 1915 г. Они были размещены через учреждения Государственного банка и Сберегательных касс, где на них была открыта специальная подписка. На Государственный банк была возложено общее руководство по реализации военных займов, инструктирование и снабжение всех учреждений, принимавших участие в распространении займа, их облигациями^[24].

С реализации военного займа 1916 г. Государственный банк впервые в большом объеме прибегает к агитации — не только к традиционной газетной, но и к развескам плакатов и объявлений, выпуском агитационной серии открыток, пронизанной общим мотивом доблести русской армии.

Последний раз синдикат под эгидой Государственного банка был создан в марте 1917 г. для реализации военного «Займа свободы» Временного правительства^[25].

«Заем свободы» первоначально предполагалось назвать «Займом победы» (такое название носил военный заем во Франции), однако позднее, видимо, под влиянием эсеров, ему присвоили такое название. Целью займа было аккумулирование временно свободных денежных средств населения с последующим их использованием на покрытие военных расходов.

28 марта этого года министр финансов М.И. Терещенко подписал соглашение с синдикатом о его реализации^[26]. Предполагалось, что доходность облигаций составит 5% годовых, а капитал будет погашаться в течение 49 лет «посредством тиражей, производимых 1 раз в год в декабре»^[27]. Первый тираж был назначен на декабрь 1922 г.

При том, что синдикат включал 30 ведущих акционерных коммерческих банков, 50% ответственности за его деятельность брал на себя Государственный банк. Объединение включило крупнейшие банки страны (Русский для внешней торговли, Петроградский международный коммерческий, Русско-Азиатский, Волжско-Камский коммерческий, Азово-Донской коммерческий банки и другие), однако доля ответственности в делах объединения каждого из них была примерно 3,5%. Наибольшую долю среди коммерческих банков — около 4% — имел Московский Купеческий банк.

Подписывая соглашение с министром финансов, синдикат принял на себя обязательство открыть на вышеуказанный заем широкую подписку по цене 85% от их номиналов^[28]. Полученную выручку от реализации банки обязаны были сдавать в Казначейство, а о результатах подписки докладывалось министру после ее закрытия — не позднее 15 июня 1917 г.

Банки гарантировали размещение займа на сумму 3 млрд. руб., а если результат подписки оказывался ниже этой суммы, то остаток нереализованных ценных бумаг распределялся между банками в зависимости от доли ответственности каждого из них.

Облигации займа допускались к приему в залог в Государственном банке по нарицательной цене. Также они могли приниматься в счет авансов за казенные поставки, задатков при погашении выданных казной ссуд, в уплату акцизных сборов и таможенных пошлин — по ценам, назначаемым министром финансов. Эти привлекательные условия ставили новые бумаги в привилегированное положение — подобно свидетельствам государственной ренты. Участникам синдиката министр финансов гарантировал возможность получать в Государственном банке «особые подвижные кредиты» под облигации этого займа из 75% их номинальной стоимости под 5,75% годовых.

Подписка проходила практически во всех банковских учреждениях страны, а также в сберегательных кассах и казначействах. Однако уже через 4 месяца после начала действий синдиката стало ясно, что распространение займа шло не так интенсивно, как ожидалось. Тем не менее, общими усилиями к 23 сентября 1917 г. было распространено облигаций на 4 млрд. руб. среди 900 тыс. подписчиков — несмотря на агитацию большевиков, призывавших игнорировать подписку^[29].

«Продам хлеб — куплю «Заем свободы» — гласила надпись на дореволюционной открытке с изображением крестьянки, везущей на продажу в город мешки с зерном. В виду нехватки денежных знаков «Заем свободы», как и другие военные займы, был узаконен в хождении как денежный знак по номиналу облигации. Купоны при этом отрезались и ходили отдельно как денежные суррогаты — вплоть до 1922 г.

Таким образом, биржевые синдикаты действовали почти на всем протяжении начала XX в., в целом успешно справляясь со своими целями — поддержкой российских ценных бумаг или размещением облигаций государственных займов. Впервые опробованные в министерство С.Ю. Витте, «самого последовательного сторонника использования ресурсов Государственного банка для неуставного финансирования крупных банков и предприятий»^[30], они стали постоянно действующим инструментом государственного вмешательства на бирже.